— Пугни ракетницей. Не смей убивать наших мишек!
На секунду у меня появилось желание поиздеваться на Тохой и сделать вид, что собираюсь стрелять. Но отчаяние в его голосе было настолько серьезным, что я не посмел. Того и гляди он попытается подняться.
От шипящей и искрящей ракетницы медведи действительно дали деру. Я потянул лямку дальше, выбирая удобное место в «отвоеванном» у зверей пространстве.
— Ты знаешь почему у нас медведи меньше, чем американские? — спросил Тоха. Болтал он уже без умолку, пока я собирал хворост и разводил огонь.
— Ну? Почему?
— Они лосося там жрут. Тонны лосося за сезон сжирают. Семга, кета там нерестится. Вот и вырастают здоровые. Гризли их называют. До тонны могут вырасти. А наши мелкие. Такой жратвы как у американских у наших нету в тайге.
— Надо же, — заметил я, деловито раздувая костер. — Значит и у медведей та же хрень, что и у людей.
— В смысле? — спросил он, подозрительно. Не зная, издеваюсь я над его словами. По моему тону люди обычно не догоняют, шучу ли я, или говорю серьезно. «Разговариваешь невозмутимо, как Чинганчкуг», сказал однажды Тоха. «Не поймешь, что у тебя на уме».
— Я был пару раз в Америке. До пришельцев, конечно. У них очень много толстых. Вообще все вокруг толстые. Более, менее. Проблема ожирения там была на первом месте.
— А, ты про это. Я не был в США. Не довелось. А в кино у них худых много. Странно.
— Ничего странно, всех худых они в кино снимают. Наверное, проблема, найти массовку была.
Тоха захохотал. Заливисто. Как мальчишка в кино, на комедии.
Я закончил с костром. Достал рационы и покормил Тоху. С ложки, как младенца. Затем завел пружину таймера, расставил сигнализацию от зверья. Намазал, и себя, и Тоху кремом от комаров. Блин сколько дел на природе приходится делать, которые мы дома не замечаем. И наконец сел отдохнуть. Солнце было уже высоко.
— Как ты думаешь? Кто еще выжил?
Я подумал, над вопросом Тохи. Он мне самому не давал покоя. По опыту предыдущих схваток, я мог делать предположения. Обычно в первой операции гибла половина состава. Плюс-минус два-три. Сравнить это был не с чем. Во время войны британцы посылали бомберы на Германию, причем теряли в каждом вылете до десяти-двенадцати процентов самолетов. Но все равно продолжали! Бомбежки при таких потерях прекращаются. Сразу же! У нас было положение хуже. На много. Фактически в феи-шахиды шли добровольцы. Или самоубийцы, если хотите. Кто готов был рискнуть всем. И кому жить надоело. Находить таких людей было не сложно. Была целая система для их поиска. Раньше такие типы занимались разным экстримом. Бейс-джампингом к примеру. А тут они могли вообще запредельный адреналин получить. Япония вообще знаменита своими самоубийцами. Так что человеческого материала было достаточно. У нас была школа для иностранцев. Вторая. Были две шахидские школы подготовки убийц великанов в которых могли иностранцы тренироваться и участвовать в заданиях. Остальные все были японские. У нас японцев не было. И школа была «эСэНГэшная», как бы. Колония русскоязычных в несколько сот тысяч человек, могла выставить только десяток-другой шахидок в месяц. Наши вообще не так склонны к самоубийствам. Но марку перед японцами надо было держать. Они нам приют как бы дали. У них были десятки школ. Нападения великанов происходило раз в месяц. Иногда два раза. По мелкому и по-крупному. Странные нападения великанов, как будто у них не осталось другого оружия, кроме как «собачиться» с нами таким необычным образом.
Взрыв ЯО мы услышали ближе к вечеру. Далеко. Гриб правда было видно и вспышку тоже. Но дистанция была слишком большой для того, чтобы нам как-то навредить. Тем более не такая уж мощная боеголовка была. Я на всякий случай припал к земле, ожидая прихода ударной волны. Тоха и так лежал, ухмыляясь словно сломанный позвоночник не был для него сейчас основной проблемой.
Волна пришла очень ослабленной. Только ветки шевельнула вокруг поляны, да листьями прошуршала. Я даже смутился, от своей излишней осторожности.
— Неужели нам тут ночевать? — заметил Тоха, когда представление ядерного ада на востоке завершилось и мы уже битый час ожидали подмоги. — Я даже по большому сходить не могу. Когда эти япошки прилетят спасать «героев». Словно ответ на его слова вдали послышался стрекот вертолета.
— Ты? — волшебник, Тоха, — сказал я вскакивая. И выпуская ракету в небо.
Через полчаса вертолет забрал нас. Он почему-то помедлил прийти к нам, и я даже подумал, что мою ракету не заметили. Выпустил на всякий случай еще две, одна за другой. Но потом понял причину этой задержки. Они еще кого-то из выживших подбирали. Когда я поднялся на борт по лебедке, то понял кого. Это был наш перс — Шахрани. У Тохи отвисла челюсть. Причем еще больше, когда нам сообщили, что Шахрани поразил сердце у второго Тора. Того самого, которого другая группа японцев атаковала. Он в отличии от других членов группы не последовал за мной для атаки на Саурона. Причем японцы большинство погибли. Они всегда пытались идти до конца, пока все остатки топлива не используют. Поэтому и эффективность у них была выше. Но моего рекорда еще никто не побил. Я убил двух «назгулов» и трех торов. Абсолютный рекорд на данный момент. Причем убить назгула тяжелее. Он на пятьдесят метров ниже Тора. И тут вообще шансов, что аварийный парашют, хоть как-то затормозит падение после выработки топлива — ноль. Поэтому это риск даже больший. Саурона мне бить не довелось. Его феи только однажды завалили. Японцы. Но все погибли в той группе. Ареса же никто не бил пока. Только с ЯО уничтожали. Ростом он, кстати, как назгул, но чрезвычайно опасен. Очень быстр. Уклонится от его «холодного» оружия чрезвычайно сложно. Может прыгать в верх. И молниями швыряется как Саурон.