Единственным приемлемым вариантом кажется только побег, но времени остается совсем немного. Я уже чувствую, как жизнь медленно покидает мое тело, как сила хранительницы пытается найти новый сосуд.

Едва я успела это осознать, как тело прошибла волна боли. Будто каждая косточка в теле треснула или надломилась. Суставы скрутило, глаза заволокло кровавой пеленой. Я едва успела соскользнуть на пол и свернуться на полу.

Перед глазами уже вырисовывались образы, картинки, воспоминания.

**

Тот самый день я помню, будто бы это произошло вчера.

Тогда, так же, как и сейчас, было нестерпимо больно. Не было сил даже на то, чтобы кричать. Я лежала на столе в маленькой кухне, окровавленная, ослабевшая, доживающая последние минуты.

Рядом тихо всхлипывала мама. Отец куда-то ушел. Я боялась смерти, хотя и понимала ее неизбежность. В сущности, сейчас она казалась мне не столь страшной. Ведь она принесет спокойствие и избавление от жуткой боли, которая не стихает ни на секунду. Жаль только, что отца рядом нет.

Где-то совсем рядом хлопнула дверь, раздались шаги, голоса. Я не могла расслышать, о чем идет речь. В ушах шумело, думать было сложно.

Надо мной кто-то склонился, провел прохладной ладонью по лицу.

Боль немного отступила, а вместе с ней рассеялась кровавая пелена, и я распахнула глаза, силясь рассмотреть спасителя.

Каково же было мое удивление, когда вместо нашей деревенской знахарки я увидела перед собой ухоженную даму средних лет, с высокой, идеальной прической. Весь ее образ источал силу и властность. Ей было место скорее на каком-нибудь приеме у аристократа, чем на нашей тесной кухоньке.

— Успела, — облегченно выдохнула она, и посмотрела на меня невероятно теплыми, карими глазами. — Как тебя зовут, дитя?

— Фелиция, — полухрип-полустон, который дался с большим трудом.

— Красиво, — кивнула женщина, и зачем-то начала гладить меня по волосам. — Скажи мне, Фелиция, хочешь ли ты жить?

— Хочу, — согласилась я. В этот раз говорить было отчего-то легче.

— На что ты готова ради спасения? — продолжила незнакомка.

— На все, наверное, — засомневалась я. Боль потихоньку отступала, захотелось спать, а не отвечать на сомнительные вопросы.

— Вот и славно, — мягко улыбнулась женщина. — Пока этого достаточно.

И я просто уснула. А когда проснулась на следующий день, обнаружила себя абсолютно здоровой и полной сил. На моем теле не то, что переломов не осталось, даже застарелые шрамы куда-то делись.

Единственным, что выделялось на светлой коже, были неясные очертания какого-то рисунка на предплечье.