Эмма прикрыла глаза ладонью. Заметив движение, миссис Эдвардс перевела беседу в менее болезненное для всех присутствующих русло.

Поскольку после обеда оставалось лишь одно занятие — томительное ожидание отъезда, для обеих молодых леди время тянулось невероятно медленно. Хотя мисс Эдвардс критически относилась к обычаю матушки являться на бал в ранний час, наступление этого часа она предвкушала не только с радостью, но и с нетерпением.

Ровно в семь подали чай, и обстановка в гостиной заметно оживилась. К счастью, собираясь задержаться допоздна, мистер и миссис Эдвардс неизменно выпивали лишнюю чашку чая и съедали пару лишних кексов, так что церемония затягивалась почти до желанного момента.

Около восьми мимо окон проехал экипаж Томлинсонов — верный сигнал, сообщивший миссис Эдвардс, что пора потребовать собственную карету. Дорога оказалась недолгой. Покинув спокойный, теплый, уютный домашний мирок, уже через несколько минут компания перенеслась в суету, шум и бесконечные сквозняки просторного гостиничного холла. Тщательно оберегая собственное платье и в то же время неотрывно следя за приличной скромностью открытых любопытным взорам плеч подопечных, миссис Эдвардс возглавила процессию по ступеням широкой лестницы. Пока что обостренный молодой слух Эммы и Мэри ловил лишь неуверенный голос одинокой скрипки. Со скрытым трепетом мисс Эдвардс осмелилась спросить лакея, много ли гостей собралось, и получила ожидаемый ответ, что «уже приехало семейство мистера Томлинсона».

Проходя по короткой галерее в блиставший огнями бальный зал, Эдвардсы увидели стоявшего в дверях одной из комнат молодого человека в дневном костюме и сапогах. Дождавшись, когда гости подойдут ближе, он не замедлил обратиться с приветствием.

— Ах, миссис Эдвардс! Здравствуйте! Добрый вечер, мисс Эдвардс! — радостно воскликнул незнакомый Эмме джентльмен. — Приятно, что вы решили прибыть вовремя. Свечи только что зажгли — как раз к вашему приезду.

— Вы же знаете, мистер Масгрейв, что я люблю заранее занять удобное место у камина, — с достоинством ответила миссис Эдвардс.

— Немедленно переоденусь и присоединюсь к вам, — пообещал джентльмен. — Жду своего бестолкового приятеля. Осборны непременно приедут. Знаю наверняка: не далее как сегодня утром виделся с лордом Осборном, и он сказал, что матушка и сестра собираются на бал.

Семейство отправилось дальше. Подол миссис Эдвардс прошуршал по натертому до блеска полу в направлении расположенного в конце зала камина, где уже устроилась другая компания, в то время как три-четыре офицера бесцельно фланировали, то выходя из соседней игорной комнаты, то вновь скрываясь в таинственном полумраке. Соседи приветствовали друг друга весьма натянуто, а как только все чинно расселись, Эмма привлекла общее внимание тем, что очень тихим шепотом обратилась к мисс Эдвардс:

— Насколько я поняла, джентльмен, которого мы встретили в коридоре, и есть мистер Масгрейв. Кажется, он пользуется большим успехом?

Мисс Эдвардс ответила с некоторым сомнением:

— Да, многим очень нравится. Но я с ним близко не знакома.

— Богат, не так ли?

— Кажется, располагает годовым доходом фунтов в восемьсот-девятьсот. Получил наследство очень молодым. Родители считают, что оттого превратился в бездельника и повесу, и не очень-то его жалуют.

Холодная пустота бального зала вскоре уступила место приятному оживлению, а строгость собравшихся в дальнем конце дам сменилась очевидным волнением. То и дело доносился вдохновляющий звук подъезжавших экипажей, и общество регулярно пополнялось очередной почтенной матроной, за которой тянулась пестрая вереница старательно одетых девушек. Время от времени со скучающим видом появлялся новый кавалер и, если не останавливался возле служившего предметом воздыханий очаровательного создания, то спешил укрыться от докучливых взоров в игровом зале. Число офицеров заметно увеличилось, и один из них направился к мисс Эдвардс с таким восторженным видом, что с тем же успехом мог заявить ее наблюдательной спутнице: «Я и есть тот самый капитан Хантер». Эмма, конечно, не могла отказать себе в праве проследить за реакцией Мэри: увидела, что та растерялась, но в то же время заметно обрадовалась, а затем услышала с готовностью принятое приглашение на два первых танца и поняла, что брату Сэму надеяться не на что.

В то же время и сама Эмма получила заслуженную порцию пристального внимания и глубокого восхищения. Новое личико — к тому же безоговорочно хорошенькое — не могло остаться незамеченным. Облетая одну группу за другой, имя героини передавалось из уст в уста, а едва оркестр заиграл любимую мелодию, тем самым призвав молодежь исполнить долг и собраться в центре зала, как мисс Уотсон пригласил на танец представленный капитаном Хантером товарищ-офицер.

Эмма Уотсон была особой не выше среднего роста, хорошо сложенной, отнюдь не худой и преисполненной здоровой молодой энергии. Кожа ее выглядела очень смуглой, но в то же время чистой, гладкой и сияющей, что в сочетании с живым взглядом, очаровательной улыбкой и открытым выражением лица создавало возраставшее при знакомстве впечатление красоты. Партнер танцевал прекрасно и поводов к разочарованию не подавал, так что вечер начался самым приятным образом, а чувства Эммы полностью совпали с то и дело повторявшейся оценкой окружающих: да, бал удался на славу.

Еще не закончился второй танец, когда после долгого перерыва вновь послышался звук подъехавших и остановившихся возле крыльца экипажей. Среди гостей прошелестел громкий возбужденный шепот:

— Осборны приехали! Осборны приехали!

После нескольких минут невероятной суеты на улице и напряженного внимания в зале хозяин гостиницы распахнул и без того распахнутые двери, чтобы лично приветствовать самых ожидаемых участников бала. Появившееся общество состояло из леди Осборн, ее сына лорда Осборна, дочери мисс Осборн, подруги дочери мисс Карр, бывшего наставника лорда Осборна мистера Хауэрда — ныне пастора того самого прихода, в котором располагался Осборн-касл, миссис Блейк — жившей вместе с пастором овдовевшей сестры, ее сына, прелестного десятилетнего мальчика, и, наконец, мистера Тома Масгрейва. Последние полчаса джентльмен провел возле двери своей комнаты, с величайшим нетерпением прислушиваясь к звукам музыки. Проходя по залу, компания остановилась неподалеку от Эммы, чтобы принять комплименты кого-то из знакомых, и та уловила слова леди Осборн, объяснившей, что постаралась приехать как можно раньше, чтобы порадовать сына миссис Блейк. Ребенок обожал танцы. Эмма с интересом смотрела на всех, но заинтересованное внимание сосредоточилось главным образом на Томе Масгрейве — высоком, элегантном красивом молодом человеке. Сама же леди Осборн, несомненно, затмила всех присутствовавших в зале дам: в свои почти пятьдесят лет она оставалась особой весьма привлекательной и обладала аристократическим достоинством.