– В комнате вашей мамы и в кабинете отца я обнаружил три фотографии, на которых изображен молодой человек, видимо, сверстник вашего отца… Ваша мама его тоже знала.

– Я поняла, о ком вы, – ответила Василиса с какой-то потускневшем интонацией… где-то рядом с ней раздался резкий звук сирены… – Делать нечего… Я сама позволила вам… Рано или поздно вы бы и так обо всем узнали.

– Так кто это?!

– Это Андрей Огнев… Друг отца… Его одноклассник.

– Я так понимаю, ваша мама его тоже хорошо знала?

Василиса не отвечала. Было слышно, как недалеко от нее проскальзывают машины. Он слышал ее шаги. Что-то легонько позвякивало.

– Василиса… вы услышали мой вопрос?

– Да…

– Так ваша мама знала его?

– Да… Не просто знала. Он был ее первым мужем.

– Даже так?! – удивился Краснов. Об этом факте из биографии Александры Генриховны он не знал.

– Законным супругом? – переспросил он.

– Да. Самым что ни на есть законным.

– И почему они расстались? – инстинктивно спросил Краснов. Затем, сообразив, что вел себя бесцеремонно, поспешил извиниться. – Василиса, я прошу прощения… Можете не отвечать. Я все понимаю. Просто история жизни вашего отца все больше напоминает мне неразрешимый кроссворд, задачу с сотней неизвестных. С каждым днем я все больше и больше запутываюсь… Теперь еще и Андрей Огнев… Если я правильно понимаю, чтобы вникнуть во все, я должен узнать хорошенько и о его судьбе?

– Вы правильно все поняли, Николай.

– Подождите… – Николая неожиданно осенила догадка. – Так это тот самый друг отца… Который попал в колонию?!

– Да.

– Вот оно что… Он был и другом вашего отца, и первым мужем Александры Генриховны?

– Да. Именно из-за истории между мамой, отцом и Андреем Огневым я и не хотела вдаваться в детали. Это не моя тайна. Отца уже нет, Андрея тоже, мама не говорит на эту тему. Она вообще ни о чем не говорит… Я не вправе выдавать ее секреты. Вы же, как репортер, как режиссер-документалист, можете до всего докопаться сами. Я дала вам возможность поработать в квартире отца. Она вся перед вами. Как открытая книга.

– Да… Знать бы только язык, на котором она написана… – ответил Николай каким-то отрешенным голосом.