Откинув одеяло, он молча поднялся, с удивлением осмотрев рубашку и брюки, в которых спал. Тело плохо повиновалось ему спросонья, мускулы задеревенели и прежде, чем ответить, он смачно, с хрустом, потянул спину. Залюбовавшись им, я умолкла. Дима начал снимать рубашку, словно забыв о моем присутствии.

– Пойду, приму душ. Сделай мне овсянку, ладно? И два яйца всмятку.

Кивнув, я подняла голову, чтобы видеть Димины глаза.

– Ты не ответил…

– Ангела, я тебя умоляю! Будь у меня время трахаться, я бы лучше лег и поспал, – сказал Дима, собравшись с мыслями. – По поводу первого… У меня были мысли на ее счет, но Попова даже косметичку не в силах собрать без руководства свыше. Мозгов бы не хватило. Я больше тебя бы подозревал… Ты с ней говорила? С Сонькой.

– Нет. Просто периодически поглядываю, кто звонит. Я не знала, будить тебя или нет.

Дима рассмеялся.

– Нет, ну когда Сонька звонит, не надо, конечно же. Смешно…

– Если ты приглядишься, то заметишь: я даже не улыбаюсь!

Дима покачал головой.

– Серьезно? Ты можешь себе представить, чтобы Сонька была способна собрать что-то сложнее «киндер-сюрприза»? Бомба – не ее уровень.

– Я не про бомбу, – буркнула я. – Чего она названивает тебе?

Дима уже расстегивал брюки, но в последний миг вспомнил, что в доме няня и опять застегнул ширинку. Хотя, на мой взгляд, стыдиться ему совершенно нечего.

– Убедилась, что без моей протекции, ее невзъебенные природные данные никому не нужны. Слезно просит дать ей работу… Не выдумывай, – уронил он мрачно и, шагнув к кровати, прижал меня щекой к сухому горячему животу. – Тебе что, заняться больше нечем, кроме как ревновать меня?

– Мультитаскинг, – еще мрачнее, ответила я. – Я могу сидеть на стуле, ходить по комнате, заниматься детьми и при этом всем – ревновать тебя.

Димина рука задумчиво гладила мои волосы. Я обняла его руками за бедра. Я тоже хотела вернуться к работе. Заточение в четырех стенах сводило меня с ума.

– Тебе нельзя сидеть дома, – грустно отметил Кан и тут же взбесился. – Когда я найду того, кто стоит за этим, я сниму с него шкуру, сука, живьем! – пальцы сжались в кулак. – Слой за слоем!..

Я промолчала. Меня интересовало только одно: не ревнует ли он Попову? Мне он тоже не позволил уехать в Корею, не объясняя причин. И лишь потом, под нажимом, признался, что ревновал к Скотту.

Это все пролетело у меня в голове, и я тут же сделала выводы.

– Почему ты не даешь ей работу? – вышло куда враждебнее, чем хотела.