Глава 6. Миркус.

Это скажу я вам, да! Я всегда считал Окмену самым красивым городом мира. Но Ганзури – это что-то потрясающее! Я думал, у меня голова отвалится, так я ею вертел. Да, знаю я, знаю, что наследник престола должен быть сдержан, но со мной творилось что-то необъяснимое, и я, с несвойственным мне легкомыслием, махнул на все рукой и отдался эмоциям.

Высокие городские стены впустили нашу кавалькаду, а дальше моему взору предстало феерическое буйство красок. Дома теплых пастельных тонов – сиреневые, розовые, лимонные – под полукруглыми голубыми крышами казались воздушными пирожными на ярко зеленой скатерти листвы. Дорога ко дворцу вилась вверх, и чем выше мы поднимались, тем восприятие мое поражалось все сильнее. Город, от узких улочек возле крепостных стен до широких проспектов в кварталах знати, был чист и благоухал какими-то неведомыми пряностями и морскими ветрами. Я не заметил ни одного оборванца или попрошайку. Местные аборигены в ярких экзотических одеждах с доброжелательной снисходительностью смотрели на мое восторженное лицо и понимающе улыбались.

Я не узнавал себя. Сестра всегда считала меня тщеславным занудой, и я был уверен, что она права. До сегодняшнего дня. Может, вернувшись домой, в Окмену, я снова стану тем, кто я есть, но здесь я ничего не мог поделать с собой, да и не хотел. Мне казалось, что я нахожусь в неописуемо-правдоподобном сне. И я был готов получить от него максимум возможных впечатлений.

Восторгаясь причудливой колористикой местного зодчества, я меж тем судорожно придумывал аргументы к тому, чтобы поколебать нежелание принца помочь мне в поисках пропавшей наяды. Я рассчитывал на то, что, увидев мою настойчивость и убедившись в моем хорошем отношении к подводным жителям, он посодействует мне, поскольку восхитительное видение уже полностью завладело моими мыслями. Она не могла оказаться грубой, капризной или злой, о нет! Она была, пусть, чуть легкомысленной, но доброй, нежной, и она спасла меня. А самое главное: она меня поцеловала. Значит, увидела что-то во мне.

Уверяю вас, я не сексуальный маньяк, просто строгое воспитание и постоянный контроль любящей матушки развили во мне богатое воображение и умение добиваться своего, не выставляясь напоказ. Все это так, но сейчас пышные чувственные фантазии, навеянные воздержанием в пути, померкли в моем сознании. Они отошли на второй план с тех пор, как на меня взглянули эти неземные глаза, потрясающие своей глубиной. Обещание принца Шарифа – показать мне вечером какое-то волшебное действо – совершенно не трогало меня. Неудовлетворенные плотские желания никуда не делись, но проснувшаяся душа смотрела на них с отстраненной брезгливостью. Мое сознание распадалось на части, и я едва сдерживал себя, чтобы вновь не заговорить с наследником о русалке. Хорошо, что окружающие пейзажи, настойчиво требующие моего внимания, так часто переключали его, что мне удавалось держать себя в руках.

Дворец Повелителя Южного архипелага потрясал воображение. Каскад белоснежных замков, соединенных ажурными мостами, казалось, просто парил над великолепными садами. Я вопросительно взглянул на спутника, и тот, каким-то образом поняв меня, кивком головы указал налево. Башня морской принцессы располагалась в дальнем углу общей композиции и стояла прямо на скале, резко обрывающейся в море.

Вы не поверите, но в этот момент сердце мое болезненно сжалось. Я вдруг ощутил странное беспокойство, моя уверенность в том, что я непременно отыщу сбежавшую русалку, дрогнула, но в следующий миг постыдная слабость отступила, и я снова готов был приложить все усилия для поисков своей спасительницы.

Я поражался себе, настолько это не соответствовало моему характеру. Никогда прежде я не следовал порывам души, расчетливость и скептицизм управляли моей жизнью. Испытывая нежную привязанность к семье, я и помыслить не мог, что мои чувства могут распространяться на кого-то постореннего, не связанного со мной узами крови. Единственное исключение составлял Люк, муж моей сестры, но мы выросли вместе, и я воспринимал его, как неотъемлемую часть себя. Ощутив перемену, я сначала внутренне растерялся, но врожденная практичность взяла свое.

– Не лети вперед ветра, – посоветовал мне рассудок. – Решай проблемы по мере их поступления. Сначала надо найти морскую деву и поблагодарить ее за спасение. Может, ее поцелуй ничего и не значит. Может, обычай у них такой – целовать спасенных принцев.

Скажу вам честно, мне эта мысль не понравилась. Не знаю, насколько подводные жители разбираются в земной геральдике, и поняла ли русалка: с кем имеет дело, но мне хотелось верить, что понравился ей именно я. Не считаю себя настолько уникальным, чтобы посмотреть и влюбиться насмерть, но и чувствовать себя недостойнее других, у меня тоже не было повода. Зарождающееся чувство с одной стороны тешило себя робкой надеждой на взаимность, а с другой – сжималось в дрожащий комок от страха быть раздавленным. Откровенно говоря, я не ожидал от себя такой бури эмоций. Неуверенность, тревога, сомнение, и тут же надежда, радость и незыблемая вера в то, что все будет хорошо. Оказалось, моей душе просто не хватало толчка, чтобы проснуться. И теперь она удивленно оглядывалась вокруг, с любопытством заново узнавая этот мир. Наверно, я пишу длинно и витиевато, но именно так я себя и ощущал.