- Ваши сведения поразительны, но каков источник?
- В книгу вшит автограф Юлия Цезаря. Сорок строчек, написанных его рукой. Изучение книги не прошло Цезарю даром - следствием явилась болезнь, которую сейчас трактуют как эпилепсию, но чем она была на самом деле, кто знает. Во всяком случае, рукопись спрятали в потаенное место, где она и лежала, пока император Константин не взял ее в новую столицу. Именно Константин приказал предать ей такой вид, каков она имеет сейчас. Возможно, поэтому книга уцелела во время захвата Константинополя крестоносцами - искали свитки. Потом, в России, ее читает Иоанн Четвертый - и из веселого, приветливого и доброго государя становится Грозным. Опять же - его поражает страшная болезнь, во время приступов которой рассудок покидает тело, а что приходит взамен? Борис Годунов приказал все "особые" книги Иоанна поместить в недоступное укрытие - на Руси не любили чернокнижие. Потом, много лет спустя, Павел Петрович открывает для себя эту библиотеку. Счастья это ему не принесло. Умер он страшной смертью.
- Да, заговорщики…
- Заговорщики хотели заставить Павла отвратиться от чернокнижия, но в смерти его неповинны. Есть свидетельства, написанные участниками заговора много лет спустя. Обстоятельства кончины императора были таковы, что они предпочли остаться в памяти потомков убийцами, нежели открыть правду об императоре - некроманте. Его сын до последних дней своих замаливал грехи отца, а книги… книги опять скрылись из виду, пока матушка моя не извлекла их на свет в девятьсот двенадцатом году. Совсем недавно она передала их мне, решив, что с нее достаточно, - Алексей слышал в своих словах хвастовство ребенка, рассказывающего, какая у них страшная собака живет в конуре. Чего-чего, а хвастать в детстве ему не приходилось. Как хвастать наследнику престола? Чем? Превосходство его подразумевалось и не оспаривалось никогда. А потребность осталась и давала о себе знать в самый неподходящий момент.
- Разумеется, я драматизирую и рассказываю о книгах так, как делал это мой дядя Николай Николаевич. Я просил его рассказать что-нибудь страшное, любил, страсть - про колдунов, вурдалаков, оборотней, и он, под большим секретом, шептал мне вечерами жуткие истории. И про библиотеку Иоанна Грозного тоже. Да вы берите, открывайте… Бови расстегнул застежки книги. Крупные, они покрыты были резьбой, отчего делались на ощупь шероховатыми, негладкими. Маркиз прищурился, пытаясь рассмотреть орнамент.
- Это средневековый левша постарался. На пряжках выгравированы Четьи Минеи, как и уместились. Если взять сильную лупу, то можно разобрать, - пояснил Алексей. Опять будто хвастаю.
Маркиз раскрыл книгу - и замер. Потом перелистнул, еще и еще.
- Далее есть перевод на латинский язык. Сделан по приказу царицы Клеопатры для Цезаря, - хвастаю, хвастаю.
Маркиз не обращал внимание на слова Алексея - он вчитывался в строки непонятной, таинственной письменности. Для Бови, впрочем, она понятна, если тот действительно превзошел Шампольона. Иероглифы, руны, да…
Наконец, Бови опомнился:
- Я не смел… Не смел надеяться…
- Нашли что-то любопытное, маркиз?
- Любопытное? Это не то слово, Ваше Императорское Величество. Невероятное! Фантастическое!
- Неужели? - а самой хвастливой была притворная скромность. Алексей был бы огорчен не на шутку иной реакцией маркиза.
- В средневековой литературе встречались ссылки на эту книгу и комментарий к ней одного арабского теософа, комментарий настолько странный, что автора всегда называют "безумным арабом", но сама книга считалась невозвратно утерянной…
- Я рад, что ваш приезд сюда оказался небесполезным.
- Мой приезд сюда может быть, одно из… нет, самое удивительное событие в моей жизни.
- В таком случае, вы, вероятно, желаете поскорее приступить к работе?
- Если Ваше Императорское Величество позволит…
- Ну, тогда не буду вам мешать. Вы можете приходить сюда в любое время дня, делать какие угодно выписки и зарисовки - но только для вашего личного пользования. Позднее мы обсудим возможность публикации, но сейчас, думаю, это было бы преждевременно.