Торопливые шаги паркетного скорохода отвлекли от управления земным шаром. Министр двора. Почтенный человек, отец большого семейства, с правом обращения без доклада, а запыхался. В огороде дядька, а кто у нас в Киеве?

- Да? - как можно доброжелательнее спросил он министра. Тот Алексею не то, чтобы действительно нравился, вряд ли может нравиться человек, навязанный сенатом, но был вполне терпим, а по сравнению со своим предшественником просто чудо, а не министр.

- Ваше Императорское Величество (тут имелась тонкость: ЕИВ Алексей был в случаях строго протокольных или для людей чужих, Государем же - в остальное время дня. Значит, опять дела официальные), чрезвычайный посланник Сената нижайше просит принять его.

- Сейчас? - удивился Алексей. Года три минуло со времени последнего визита посланника - сенат объявил о том, что благо народа требует передачи ему, сенату, права назначения Верховного Суда. Что сегодня решили отобрать?

- Если Ваше Императорское Величество сочтет возможным. Сенат будет глубоко признателен за подобное проявление внимания к избранникам народа.

- Хорошо. Проводите посланника в Малый зал, - Алексей рассеянно взглянул на Африку. - А Антарктида - вот она. Белая. Запомнишь теперь?

- Запомню, папенька, - Сашенька неодобрительно смотрел вслед министру. - Вам, папенька, надо вершить государственные дела?

- Приходится, друг мой, - он кивнул воспитателю. - Но за обедом мы обязательно увидимся.

Посланник сената был не чета третьегоднему - полный генерал, боевые ордена, умный, внимательный взгляд. Хотя и из нынешних. Попадаются среди них подобные люди, жаль, не часто.

- Ваше Императорское Величество! Мне выпала высочайшая честь вручить Вам прошение Сената, - он с поклоном передал свиток. Пергамент, печать красного воску. Рубликов тридцать стоило сенату подражание боярской думе. Или уж прямо римским предшественникам?

Алексей развернул свиток, начал читать, кляня изыски сенатского каллиграфа. Сразу пришло облегчение - прошение оказалась совсем не о том, чего он последнее время ждал и опасался. Он дошел до конца, потом вернулся. Смысл прочитанного был настолько неожидан, что понадобилось перечесть трижды. Хотелось ущипнуть себя, проверить - не сон ли.

- Вам поручено передать что-либо на словах? - механически спросил он посланника, все еще не веря прочитанному.

- Только выразить искренние верноподданнические чувства всех членов сената и их надежду, что Ваше Императорское Величество почтит Сенат личным объявление монаршей воли, - лицо генерала было непроницаемо, он - человек военный и выполняет свой долг. Удобная позиция.

- Передайте Сенату, что я принял прошение и отвечу на него в надлежащее время, - Алексею хотелось расспросить генерала, узнать подробности, да и саму причину, вызвавшую столь нежданное прошение, но - нельзя. Не к лицу суетиться.

Посланник, наверное, уже подъезжал к почтовой станции, а Алексей вновь читал прошение. Сенат отдавал назад то, что забирал все предшествующие годы. Более того, он объявлял о прекращении существования, как законодательного органа и выражал готовность, будь на то монаршая воля, продолжить свою деятельность только как орган совещательный, доносящий до государя чаяния народа и смиренно принимающий волю Его Императорского Величества.

Возвращение к самодержавию. Переворот. Много их было в истории, но вот такого, тайного, неожиданного для главного выигрывающего лица? Что выигрывают они, сенаторы? Ну, монархисты - ясно. Они давно твердят о самодержавии, как о единственно приемлемом для России методе правления. Действительно, конституционная монархия без конституции нелепа, а сенат уже девять лет никак не мог принять конституцию, жили по Манифесту девятьсот пятого года. Но монархистов в сенате было меньше трети, что же остальные? Всеобщее озарение?

Теперь, когда ошеломленность постепенно сходила и к Алексею возвращалась способность мыслить рассудительно, затея Сената начинала обретать реальные, вещественные очертания. Собственно, что они, сенаторы, теряют? Популярность сената невелика, выборы до бесконечности откладывать трудно, почему не уйти по-русски, ни вашим, ни нашим. А за царем служба не пропадет, получат, кто - должности, кто - вотчины. И того и другого. Побольше.

И все же больно это все неожиданно. Как червяк в толще воды, возник из ниоткуда, вертится, дразнит, хватай меня. Искушение. Россия - не весь свет, но все же - седьмая часть. Много, много больше, чем мир евангелистов. Державой править - это вам не экспедиции в Антарктиду посылать, Ваше Императорское Величество.

Алексей сложил свиток в сейф, каждой бумажке полезно полежать, такой - особенно, царство впопыхах назад не берут. Надлежащее время, надлежащее место. Нет у него такой роскоши - надлежащего времени. С утра - адмирал, к обеду - прошение сената, что дальше?

Вершить государственные дела.