- В этом проходе триста лет продают булочки. Булочки и кофе, - повел рукой Тыниссон. Запах, дразнящий, приятный, подтверждал его слова.
- Булочки - хорошо. Где бы их попробовать?
- Это весьма просто. У нас много кафе. Мы, эстонцы, любим сладкое. Рекомендую.
Они зашли внутрь. Кафе небольшое, даже крохотное. Кельнер обрадовался им сдержанно, словно в толпе рупь под ногами нашел: ну, как хозяин объявится?
- Тех, тех и тех, - не зная названий, показал Вабилов. И кофе. Двойной кофе. По крепости и по объему. С коньяком. У вас коньяк есть?
- Разумеется, - удивился кельнер.
- Французский.
- Разумеется, - еще больше удивился кельнер.
- Тогда большую чашку крепкого двойного кофе и в нее влейте ваши обычные три… - он заколебался, - нет, две порции коньяка.
Они сидели за столиком у окна. Тыниссон, как бы невзначай, поглядывал на улицу. Проверяет. Вабилов и сам видел по крайней мере двух шпиков, наверное, их было пять, а то и десять. "Таллин практически чист, насколько может быть чист портовый город. Агенты Коминтерна на виду, те, кого можно опасаться, либо выдворены, либо задержаны. Но город, разумеется, выделяет вам охрану. Обязан выделить", - так объяснил атташе явление Тыниссона. Берегут.
Сдоба оказалась отличной, кофе - тоже. Тыниссон набрал целый поднос булочек, рогаликов, плюшек, и сейчас, казалось, был озабочен лишь тем, чтобы не задержать ненароком гостя. Жалея его, Вабилов не спешил. Жевание есть первый и единственно осмысливаемый этап переваривания пищи. Щелкайте челюстями. Искушение святого Антония. Святого. Искушения грешника иные.
Он допил кофе одновременно с Тыниссоном.
- Рубли эстонцы любят? Империалы?
- Вы - гость! - оскорбился Тыниссон.
- О, нет, нет, - оттеснив кельнера, подбежала дама, шикарная фарфоровая кукла. Хозяйка? - Для нас - большая честь угостить Нобелевского лауреата господина Вабилова.
Слово сказано. Не в первый, не в сотый даже раз, но только сейчас Вабилов почувствовал: он - лауреат Нобелевской премии. Формально - пока нет, вручение состоится вечером, специальный посланник Шведского короля, наследный принц Улаф прибыл в Таллин. Большая балтийская семья. Стокгольм оставил себе литературу, остальные - в столицах дружественных стран. Мира - Христиания, биология и медицина - вольный город Таллинн.
На улочке - узкой, "конного рыцаря", он посетовал:
- Неудобно. Пришли, объели…
- Вы - гость, - Тыниссон закурил новую сигару. Шпики маячили неподалеку: один спереди, один - сзади. - К тому же госпожа Ярве долго будет рассказывать посетителям, что именно у нее пробовал таллинскую сдобу великий русский ученый.
Вабилов не ответил. По всем трем пунктам можно было спорить. Великий? О, Господи! Сразу, на месте, он назовет пять человек, превосходящих его по всем составляющим, людей "острова". А в мире? Русский - в общем, да. Правда, есть прадед татарин, бабка - с Червоной Руси, с Карпат, другая - калмычка. Ученый - есть немного. Но плохо ученый. Не впрок наука пошла.