И ей не придется притворяться, что напилась, чтобы чуть-чуть повисеть у него на шее.

Детские мечты закружились холодным, искрящим вихрем. Я постаралась не прыгать от счастья верхом на лошади.

– Тебе не обязательно отвечать сейчас, – сказал Себастьян. – Можешь посоветоваться с бабушкой.

– Ты прекрасно знаешь, что она будет целиком и полностью на стороне Мартина.

– Знаю. Тогда, давай поговорим о сути вещей…

…Разговор принимал все более деловой формат, и я всерьез ощущала себя предметом на распродаже. Вот только вопросы брака всегда решали родители, а Себастьян вовлек меня в обсуждение, полностью выбив из-под ног почву, на которой я могла бы стоять.

В буквальном смысле – усадил меня на коня, хотя и знал, что езжу я плохо. Занятия с Филиппом всегда сводились к тому, чтобы доехать до укромного местечка в лесу и там потрахаться, как бурундуки – стоя.

Но Себастьян не собирался трахаться, как бурундуки. Он выглядел, будто за нами из-за кустов, наблюдал снайпер.

– А то, как часто ты будешь спать со мной, мы тоже обсудим? – спросила я, в дурацкой детской попытке хотя бы точечно вернуться в то русло, в котором я сама могла плыть. – Заверим календарь в нотариальной конторе, или ты будешь присылать мне розу, как Холостяк?

Он рассмеялся, не оборачиваясь. Цезарь хлестнул себя по ногам хвостом и сделал несколько заячьих прыжков, пытаясь взять в галоп с места, но Себастьян его осадил.

– Дядя Мартин лично выделил деньги на реставрацию Западного крыла. Если ты согласишься, я буду свистеть тебе, через коридор.

Я никогда, повторюсь, не сидела крепко на лошади, но в этот миг едва с нее не упала. —Западное крыло пристроил первый в семье двоеженец Рихард и много лет оно стояло пустым. Марита не желала вкладывать все свои деньги в замок, который должна будет уступить после смерти мужа, Себастьян предпочитал вкладываться в своих лошадей.

Пару лет назад мы с Ферди и близнецами пробрались туда с фонариками, в надежде наткнуться на призрак второй жены, но… Если призрак и жил там, он был слишком занят, чтобы являться гурьбе подростков. То, что после Кунигундэ там жила целая куча народу, никого не интересовало.

Они были чересчур прозаичны, чтобы быть призраками.

– Серьезно? – тупо переспросила я. – Ты говоришь серьезно? Ты не разыгрываешь меня?

– Серьезно, – он обернулся и чуть смягчился. – Что скажешь?

– А ты… Ты любишь меня?

– Цукерпу, – Себастьян подъехал настолько близко, что я ощущала запах его парфюма и терпкий запах пота его коня. – Я не влюблен в тебя, я слишком старый для этого… Но я хочу тебя в той степени, что не желаю ни с кем делить. В твоем возрасте это и называют «любовью».