Упоминание Кольбер привело нас к фильму «Приключения в Палм-Бич» 1942 года, снятому не Капрой, но режиссёром и сценаристом, в чём мы оба сошлись, повлиявшим на нас даже сильнее — Престоном Стёрджесом. Майк сказал, что из уважения к Стёрджесу, мастеру американской сумасбродной комедии, назвал свою производственную компанию «Эль и клуб „Перепел“», памятуя о вагоне, набитом пьяными дебоширами-богачами из фильма «Приключения в Палм-Бич». Я же признался, что фильм, над которым тогда работал, содержал маленькую отсылку к шедевру Стёрджеса «Странствия Салливана». В «Напролом» я играл молодого избалованного голливудского актёра, инкогнито отправившегося в Нью-Йорк. Он становится напарником нью-йоркского детектива, дабы подготовиться к роли, которая по его убеждению, наконец-то раскроет его, как серьёзного драматического актёра. Вы можете посмотреть, как мне удалось с этим справиться. В фильме Стёрджеса Джоэл МакКри играет кинорежиссёра, который собирается на себе испытать жизнь бездомного, полагая что это поможет ему рассказать с экрана историю с более глубоким социальным подтекстом, в отличие от его глупых, но популярных комедий, приведших к славе и богатству. В итоге персонаж МакКри осознаёт, что его прошлые фильмы имели большое значение для зрителей, избежавших голода. А я пришёл к выводу, что «Напролом» в меньшей степени опирается на «Странствия Салливана», чем на «Полицейского из Беверли-Хиллз», «Кобру» и кучу других высокобюджетных боевиков.
Прерванные стуком в дверь, мы повернулись и увидели заходящего к нам с извинениями Чарли Крогвелла. Ростом на дюйм или около того ниже меня, на десять фунтов стройнее, но на двадцать мускулистее, он был на много круче, чем выглядел, а выглядел он как Джордж Рафт[5].
— Извини, Майк… кажется сегодня нам внутрь здания не попасть, так что через пол часа они собираются бросить тебя через барное окно.
Я засмеялся. У Чарли такие выражения были в порядке вещей. По правде, не меня должны были швырнуть в какое-бы то ни было окно, а его. С какими бы трудностями он ни сталкивался в жизни из-за своего маленького роста (я легко мог их назвать), мне здорово повезло, что он с его отличными физическими показателями и мастерством, выбрал для себя путь каскадёра. Он не только выручил меня в нескольких сценах, но выполнил немаловажную задачу по приданию мне суровости на экране.
— Защитные накладки сейчас на мне, но я передам их тебе, когда начнутся съёмки.
Съёмки: я лежу примерно в том месте, куда мой дублёр делает опасное костедробильное приземление. По команде я выкатываюсь в кадр, кривляясь от шока и боли и специально поворачиваюсь лицом к объективу камеры, в то время, как Чарли своё лицо прячет.
После того, как я представил Чарли посетившему меня режиссёру, он ушёл готовиться к трюку. Майкл и я сменили направление нашей беседы, перейдя к проекту «Уорнер Бразерс», к которому в лучшем случае я был равнодушен.
Сюжет основывался на вольном изложении книги «Что? Опять мёртвый?» — истории хирурга, который застрял в маленьком южном городке, полюбил его и остался там работать. Сценарий «Доктора Голливуда» пылился на моём столе уже несколько месяцев. Он был забавным, но был ближе к «Зелёным просторам»[6], чем к Фрэнку Капре: неудачная авантюра, череда забавных анекдотичных сцен без цельной сюжетной линии. Второстепенные персонажи — стереотипные колхозники с юга, Гомеры и тетушки Би[7] были настолько знакомы, будто их только вчера крутили по телевизору. Главный герой, молодой доктор, был скупым и тщеславным, не было ни одной причины переживать за него. Но учитывая малый перерыв после съёмок «Напролом», мои сомнения в отношении материала развеялись. Он дал мне целый список отличных причин, чтобы отсидеться и немного передохнуть.
Прежде всего потому, что «Напролом» был для меня испытанием. С сильным уклоном в чистый экшен, невероятными трюками, с которыми мне ещё не приходилось сталкиваться. Это были физически изматывающие съёмки, несмотря на то, что Чарли делал всё, что было в его силах. Моим напарником был Джеймс Вудс, выдающийся талантливый актёр. Работа с таким энергичным человеком была изнуряющей и требовала затрат энергии, концентрации и внимания. Плюс ко всему жёсткий график, роль гиперактивного персонажа, несколько пересъёмок ключевых сцен из-за перемен в кадровом состава. Я был на взводе больше обычного. Мне требовался отдых. Продолжительных отдых.
Подписываясь на съемки, предполагая, что они начнутся в октябре, «Доктор Голливуд» стал бы моим пятым фильмом за менее, чем трёхлетний период. За это время я также успел сняться в семидесяти двух эпизодах «Семейных уз», включая эмоционально изнуряющий последний сезон и финал.
Большая часть съёмок проходила на местности или, как говорят киношники — за городом (в данном случае либо Нью-Йорк, либо Лос-Анджелес); определённо фильм, действия которого происходят на юге, хотя бы частично должен был сниматься на местности.
Съёмки на натуре не являются чем-то необычным или даже нежеланным. Для многих людей, работающих в этом бизнесе возможность путешествовать считается дополнительным бонусом. Отрывом от устоявшегося рутинного порядка, графиков, семейных обязанностей и общественных рамок. Многие считают это военными сборами, но не в плане угрозы или подготовки к сражению. Людей собирают вместе, — многие из которых не знакомы друг с другом, — и ставят перед ними общую задачу. Они должны собраться, выполнить её вовремя, уложиться в бюджет и разбежаться. Ах да, всё должно быть на высшем уровне. Но давление, отрыв от дома, ограничения жизни в «киношном лагере», как известно, способствуют легендарным затяжным попойкам. Время проводится не на съёмочной площадке, а в баре и пьяном угаре.
На продолжительных съёмках можно сойти с ума. Примером служит драма о вьетнамской войне «Военные потери» 1988 года, которую я делал вместе с Шоном Пенном и Брайаном Де Пальмой в таиландском городе Пхукет. Местность представляла собой немыслимые сочетания ландшафта, ничего подобного я раньше не видел. Удушающая тропическая жара, культурный шок и съёмки, проходившие лихорадочно на всех локациях, вкупе составляли ядерную смесь. Ожидание в данном контексте означало ждать, когда Брайан закончит подготовку к одной из сцен, которая будет снята в его фирменном стиле — непрерывным долгим планом с использованием стэдикама. В стремлении успеть закончить тот или иной эпизод до конца дня, мы становились раздраженными и начинали прикладываться к местному пиву. Ходили слухи, в него добавляют формальдегид, но мы не могли прочитать надписи на этикетках, а местные жители ничего не говорили. На самом деле они болтали без остановок, но мы их не понимали. Формальдегид, скипидар, «Крот», да что угодно, мы бы всё равно это выпили и захмелев поехали на змеиную ферму, подбивая друг друга выпить пару стопок популярного в Тайланде лекарства от всех болезней: тайское виски и кровь кобры, смешанные один к одному.
Некоторые члены съёмочной группы, в составе которой было много азиатов, снимали себе проституток на весь период пребывания в стране. Один парень нанял себе двух помощниц, которые, как бы это странно не казалось, должны были составлять ему компанию во время походов по магазинам Пхукета. Когда его наконец спросили: «Почему две?», он со спокойным видом, будто это было очевидно, ответил: «Чтобы им не было скучно, пока я читаю утреннюю газету». Видимо, он хотел приблизиться к обычной своей жизни, но с небольшой изюминкой в виде исполнения сексуальных фантазий. Непривычная обстановка вполне может свести с ума.
Моей мечтой, по крайней мере это начиналось как мечта, было желание не сбежать от домашнего постоянства, а скорее наоборот его обретение: большую часть времени в Тайланде я проводил на натурных съёмках.
Трейси совершила марафонское путешествие через Тихий океан, чтобы повидаться со мной. Ти[8]не подала виду, но не могла не ужаснуться, найдя в джунглях своего измождённого жениха — её персональное «Сердце тьмы» с будущим мужем в роли полковника Куртца[9]. Я подхватил какую-то отвратительную желудочную инфекцию. Она ухаживала за мной и в награду получила ту же самую инфекцию, с которой боролась до конца пребывания в Юго-восточной Азии.
Намного больше беспокоила (чёрт, это было просто ужасно) странность, с которой она внезапно столкнулась, вернувшись в цивилизацию. Дома её дожидалась стопка графических[10]писем от одной и той же проблемной личности, угрожающей жизни Трейси, если она не откажется от свадьбы. Я помню телефонный звонок, было около трёх-четырёх часов ночи по пхукетскому времени. Я поднял трубку и услышал плач Трейси. Она сообщила детали. Я разозлился, чувствовал себя бесполезным от того, что нахожусь за тысячи миль от девушки, которая влюбившись в меня, фактически подверглась из-за этого опасности. Мы решили нанять Гэвина Де Бэкера, широко признанного эксперта в вопросах оценки угрозы и персональной защиты, чтобы он на время моего отсутствия приставил к Трейси охрану и выяснил происхождение писем. Несколько месяцев спустя Гэвин вместе с полицией Лос-Анджелеса вышли на виновника — одинокую, психически неуравновешенную девушку, причастную к более пяти тысячам угроз жизни. После месяцев, проведённых в заключении в ожидании суда (на котором мы с Трейси давали показания), её осудили по обвинению в создании «террористической угрозы» и приговорили к обязательному психиатрическому лечению.
16 июля 1988, через неделю после моего приезда из Юго-Восточной Азии, мы поженились. Церемония прошла в тихой (по крайней мере, такова была задумка) обстановке в Вермонте в небольшой загородной гостинице. По многим причинам мы хотели, чтобы празднование прошло в узком кругу; чтобы засвидетельствовать наше желание провести жизнь друг с другом пришли только друзья и родственники. Примерно так и вышло. Мой личный пузырь, который укрывал меня на протяжении последних семи лет публичной жизни, теперь должен был увеличиться в два раза.
Мы пригласили семьдесят с лишним гостей: только родственников и близких друзей. Дабы подстраховаться, мы обратились к Гэвину для организации охраны. И это оказался разумный шаг: десятки репортёров таблоидов и папарацци пытались подпортить веселье, используя вертолёты и даже подсылая шпионов, замаскированных под лам, чтобы пробраться на скотный двор при гостинице. Местные жители и обслуживающий персонал были на нашей стороне и получили подробные инструкции. Мы попали в немыслимую осаду, которая могла перерасти в драму о шпионском противостоянии. Но благодаря Гэвину, наши шпионы победили. Папарацци не смогли сделать ни одной фотографии жениха и невесты. Свадьба прошла именно так, как мы хотели, не считая назойливых вертолётов, кружащих над головой.
Медовый месяц тоже не обошёлся без незваных гостей. Мы путешествовали по Карибским островам и на каждом шагу обнаруживали слежку. Куда бы ни направлялись, выглянув в окно, мы видели стоящие на якорях лодки с фотографами, вооруженными пятисотмиллиметровыми объективами, направленными в сторону нашего номера для новобрачных. К концу поездки мы оказались на острове Мартас-Винъярд, штат Массачусетс, где семья Трейси проводила летние каникулы, когда она была ребёнком. Смирившись с фактом постоянного наличия где-то поблизости нарушителей покоя, мы осознавали, что можем столкнуться с ними и в родных краях.