— Что, «да», Минни?
— Да, я выйду за тебя. Сто раз «да».
— Скажи: я люблю тебя и выйду за тебя замуж.
— Я люблю тебя и выйду за тебя замуж.
— Хорошая девочка. — я довольно улыбаюсь и наклоняюсь ниже, чтобы впервые поцеловать свою невесту.
В любви и на войне все средства хороши.
Глава 30
Сеймур возвращается в конце января. Выглядит при этом довольным и отдохнувшим. Мы с Лексом встречаем его в аэропорту и сразу везём к себе, где кормим ужином, расспрашиваем о поездке и разглядываем фотографии в смартфоне. Лекс примеряет шапку леприкона, мне достаётся фартук в виде четырёхлистного клевера. Я не собираюсь в первый же вечер огорошивать деда новостями о своей помолвке, но в речах Лекса так часто мелькает имя Марка, что это происходит само собой.
— А я-то, дурак старый, переживал, как вас здесь одних оставлю.
— В каком смысле одних? — не понимаю я.
— Я хочу вернуться в Ирландию, девочка. Навсегда.
У меня отвисает челюсть.
— Как, навсегда? А как… а как же дом? Бар? А мы, мы как же?
— А вы теперь, похоже, с этим парнем. Вовремя он появился.
Дед выглядит чертовски довольным собой, а я пытаюсь разобраться в своих чувствах. Мне скорее грустно, чем радостно, но я понимаю, что это эмоции ребёнка, обнаруживающего, что у его родителей есть другие интересы. В этом смысле Лекс многому мог бы меня научить: Марка он принимает сразу и безоговорочно.
Конечно, наши истории разнятся, и, прежде чем войти в нашу семью, Марк стал моему сыну другом. Я считаю себя счастливейшей женщиной, счастливейшей матерью, но поверить в это счастье до сих пор не получается. Особенно, когда тот, кто делает меня счастливым, далеко.
В Нью-Йорк Марк возвращается сразу после новогодних праздников. Я иду на работу, Лекс — в школу. Если бы каждый мой день не начинался с его звонка, я бы действительно думала, что Марк мне приснился. Его любовь мне приснилась, которую до этого он доказывал мне каждый день.
Цветы, упаковки вкуснейших пирожных, приятные мелочи, игрушки для Лекса — курьеры из службы доставки уже выучили наизусть мой адрес. С Марком на этой почве мы даже успели поругаться.
— Зачем всё это?