И тут Бернс услышал тихий звук, который прозвучал раскатом грома, потому что Бернс ждал его всю ночь, — это был звук ключа в замочной скважине входной двери. В этот момент исчезли все другие звуки. Он сидел, напрягшись в своем кресле, и слушал, как повернулся в замочной скважине ключ, как открылась с небольшим скрипом дверь, впустив в дом зловещий шепот ветра, затем закрылась, плотно войдя в раму, как заскрипели доски в прихожей.

— Ларри? — позвал он.

Его голос проник во все уголки дома. На мгновение наступила полная тишина, и тут Бернс снова услышал тиканье старых часов, покорно стоящих возле стены и наблюдающих идущую мимо жизнь, — так праздный человек стоит на углу, прислонившись к витрине аптеки.

— Папа? — Голос был удивленный, молодой и немного запыхавшийся, голос человека, вошедшего в теплую комнату с холода.

— Я здесь, Ларри, — откликнулся Бернс, и снова наступила тишина, на сей раз рассчитанная и нарушаемая только тиканьем часов.

— Иду, — сказал Ларри, и Бернс услышал, как он прошел по всему дому и остановился перед гостиной. — Ты не против, если я свет включу? — спросил Ларри.

— Включай.

Ларри вошел в комнату, привычно двигаясь в темноте, и включил настольную лампу.

Он был высокий парнишка, намного выше своего отца, рыжеволосый, с длинным и тонким лицом, с отцовским носом и материнскими ясными серыми глазами. Подбородок был слабоват, отметил про себя Бернс, и другим он уже не будет, поздно. На Ларри была спортивная рубашка, брюки и спортивная куртка. Бернс подумал, интересно, где Ларри оставил свой плащ — в прихожей?

— Читаешь? — спросил Ларри. В его голосе уже не осталось ничего детского. Он говорил глубоким грудным голосом, необычным для молодого человека, которому не исполнилось еще и восемнадцати.

— Нет, — сказал Бернс. — Тебя жду.

— О?

Бернс внимательно смотрел на сына, поражаясь, как много может передать простое восклицание «О?».

— Где ты был, Ларри? — спросил Бернс. Он не отрывал взгляда от лица сына, надеясь, что тот не станет лгать. Ложь убьет Бернса, он ее не выдержит.

— В школе, — ответил Ларри, и Бернс принял ложь, причем боль оказалась меньше, чем он ожидал. Неожиданно что-то внутри у него изменилось — он стал чувствовать себя не столько отцом, сколько начальником следственного отдела 87-го участка. Переход произошел быстро и необратимо — сказался многолетний опыт. За считанные секунды Питер Бернс превратился в полицейского, который допрашивает подозреваемого.

— В школе?

— Конечно, папа.

— В Калмз-Пойнтской средней школе? Ты ведь там учишься?

— А ты разве не знаешь, пап?

— Вопросы задаю я.