Событий в их жизни было много за это время.

Гражданская прокуратура вновь возбудила дело. Зарубова удалось привлечь к суду.

Перед судом Зарубов приезжал в деревню. Упрекал матерей, что «такую заваруху завели», советовал про все забыть и заявления из суда велел забрать.

Валентина Михайловна:

— Зарубов с нами даже не здоровался.

Его наказали условно… Фактически оправдали. Мы, все трое, после суда стоим на крыльце растерянные, а Зарубов в машину садится и нам улыбается.

Валентина Михайловна и теперь плоха, сдали нервы, не работает.

Ирина Романовна — доглядчица на животноводческой ферме. Скота теперь почти втрое меньше, колхоз в упадке. Зарплата в переводе на российские деньги — около 75 рублей. Недавно, в декабре, получили за август.

Деревня вымирает, молодежи не осталось.

…Тем мальчикам сегодня перевалило бы за двадцать.

Ирина Романовна решила еще раз родить. Было ей около тридцати. Роды прошли удачно. Девочку назвали Оля.

Через несколько лет решилась на ребенка и Валентина Михайловна. Ей было 36 лет. Родила благополучно. Тоже девочка. Тоже назвали Оля.

Женщины умоляли меня задержаться, побыть до утра, попить хотя бы чаю. А на прощанье сказали:

— Мы вас будем помнить.

Какими же надо быть одинокими в мире, чтобы так слезно благодарить за ничего не сделанное, за одно только сочувствие.

Заехал я, конечно, и к Тамаре Владимировне Акушкевич. Помните, в каких муках рожала она Валеру, пролежала в реанимации и чудом выжила?

Не застал ее. Старики — Мария Федоровна и Владимир Викторович — достали пластмассовую коробочку, в которой по-прежнему хранятся номер Валеры в родильном доме и светлые волосы — когда его подстригли в первый раз. Портрет мальчика — на стене, прямо против входа в избу.

Тамара Владимировна работает технологом на мелком заводе. Она тоже очень хотела родить ребенка, но, однажды избежав чудом смерти, — боялась.

Шла середина девяностых и ей было уже под сорок, когда и она все-таки решилась — как в омут головой. Родила. Все обошлось.

Те две Ольги ходят в школу, а ее Надя — в детсад.