Анна взяла с тарелки пару печений, Римо же ограничился обыкновенной водой. Они были первыми из непосвященных, кому предстояло узнать о «дульском чуде».

В двенадцатом веке Дульск был охвачен постоянными смутами. В те времена жило немало праведников и святых старцев, которые нередко соперничали между собой.

И вот однажды в этой деревушке появился старец с окровавленной головой, опухшими от побоев глазами и переломанными руками.

Жители деревни не знали, кто он: католик ли, православный, мусульманин или еврей. Губы у него были разбиты в кровь, и он не мог произнести ни одного членораздельного слова. Но было ясно, что этот человек святой, потому что он не переставая шептал молитвы.

Выздоровев, старец понял, что деревенские жители не знают, какой он веры. Что ему было делать? Сторонников какой религии предпочесть? Все они одинаково ревностно ухаживали за ним.

В России все святые праведники обладали особым даром. Одни видели в темноте. Другие, подобно Распутину, умели исцелять недуги. Третьи могли одновременно находиться в двух разных местах. Четвертые перемещали предметы на расстоянии.

Этот старец был явно из их числа.

Так какой же группе ему следовало отдать предпочтение? Каждая стремилась завоевать его расположение, чтобы на них снизошла его благодать. Все понимали, что спасши святого от смерти, они заслужат особой благодати.

И тогда старец притворился немым, чтобы никто не догадался по его говору, к какому вероисповеданию он принадлежит. И он написал на бумаге пророческие слова:

«Каждый из вас по-своему прекрасен. Все вы заботились обо мне как о родном. Да обернется моя беда для вас благом! С этого дня и впредь всякий, кто взглянет на вас, увидит того, кто любезен его сердцу. Всякий, кто придет сюда, станет, подобно мне, одного с вами рода и племени».

Женщины слово в слово повторили это святое благословение.

– Вот так благословил наших предков святой человек, и с той поры беды обходили нас стороной, пока мой сын, желая всех поразить, не отправился в этот сибирский городок.

– Неужели никто не догадался проверить, нет ли на родине Василия людей, обладающих таким же даром?

– Помнится, сюда приезжал один человек, но мать Василия быстренько отправила его восвояси, – улыбнулась одна из женщин.

– Может быть, кто-то из вас согласится поехать с нами и приструнить Василия? – спросила Анна. – Нас он не станет слушать. Возражать ему – все равно, что возражать собственной матери. Даже хуже. С собственной матерью мне всегда удавалось договориться.

Женщины покачали головами:

– Василий никогда никого не слушал.

Мать Рабиновича печально кивнула.

– Он был трудным ребенком, – сказала она. – Уж не знаю, за что мне выпало такое наказание. Я не раз спрашивала себя: в чем моя вина? И знаете, к какому выводу я пришла? Ни в чем. Так что занимайтесь им сами.

– А если он развяжет войну? – вступил в разговор Римо.