– Сколько я тебе должен за всю эту радость? – спросил я.

– Пусть это будет моим подарком на свадьбу! – заявил Сан Саныч. – Мне деньги девать некуда: я один, семья уехала в эвакуацию. А тут такое дело идёт, что сдается мне, долго я не протяну. Не, ты не подумай, – вздернул он вверх подбородок, – никакого пораженчества. Просто я понимаю, что с этими пацанами много не навоюешь, большинство в первом бою полягут. Ну, и я рядом с ними. А пока живём! Пойдем ка, Петр Николаич, вмажем за твою молодую семью! Ты ж меня пригласишь? – спросил он и, дождавшись кивка, продолжил: – Не, ну придумал ты: всё рушится, а тут свадьба! Молодец! Уважаю! – он подошел ко мне и порывисто обнял. – Молодец! – повторил майор.

По дороге в общежитие Павловский травил анекдоты, рассказывал смешные истории про своих студентов, будто несколько минут назад не собирался лечь в землю в первом же бою. Вот это человек! Кремень! Он и меня заразил своей жизнерадостностью. На душе стало легко и радостно. И приближающаяся встреча с Верой душу грела, как без этого? Будто не видел ее уже неизвестно сколько и вот дождался.

Перед входом мы столкнулись со старшиной в потрепанной гимнастерке. Он принюхался и спросил:

– Братцы, а куда это вы столько еды тащите? Тут же на роту хватит.

– Не знаем насчет роты, а на свадьбу должно хватить, – ответил я.

– У нас тут свадьба? – уточнил старшина, остановившись в дверном проеме. – Так что ж вы молчали? Надо срочно собирать всех! – и, повернув голову назад, закричал: – Галя! А ну быстро иди сюда! Тут у людей свадьба!

И всё закрутилось, так что я сразу потерял контроль над ситуацией. Прибежала Галя, полная хохлушка лет тридцати пяти, еще какие-то женщины, устроившие такой гам, что понять что бы то ни было не получилось бы ни у кого. У нас забрали мешки, в столовой общаги составили столы, расставлялись тарелки. Я стоял и смотрел на это буйство с глуповатой улыбкой. Павловский рядом со мной тоже только наблюдал за происходящим, удивляясь скорости, с которой совершенно посторонние люди устраивали праздник.

Наконец-то появилась принарядившись Вера, улыбнулась и спросила:

– Петя, это ты всё устроил?

На голове невесты был заколот белый, кружевной платок. Откуда только взяла? Фата, не фата, а что-то праздничное во всем этом точно было.

– Нет, Верочка, я к этому не имею никакого отношения, как-то оно само, – совершенно честно ответил я, любуясь рыжей.

Не прошло, наверное, и часа, а застолье уже собрали. Никого не волновали разномастные тарелки, котелки, чугунки и кастрюльки, выставленные на газеты. Людям хотелось праздника, и мы его им дали. Мне кажется, они бы с таким же восторгом отмечали чей-нибудь день рождения или еще что-то. Но мы им были благодарны – они так искренне за нас радовались.

Из присутствующих мы знали только Полянского. С ним мы просидели в комнатке, которую нам выделили, выглядывая время от времени в окно. Вера порывалась помочь, но местные женщины отогнали ее, заявив, что невесте про другое думать надо. Невесте осталось только прихорашиваться. Ей удалось взять с собой совсем немного вещей, так что за свадебным столом мы сидели в военной форме. Впрочем, почти все мужчины тоже в гимнастерках.

Первый тост произнес тот самый старшина, с подачи которого всё и случилось. Звали его Степанычем, а на вопрос про имя он только отмахнулся.

– Вот сегодня нежданно-негаданно приключилась у нас свадьба, – начал он свою речь. – Петро и Вера – люди у нас новые, говорят, что завтра и уедут по службе, так что считайте, что нам повезло их первыми поздравить. Так давайте пожелаем им, чтобы они прожили долго и счастливо и никогда не забывали, что их семейная жизнь началась на житомирской земле. – Степаныч опрокинул стопку, подумал секунду и добавил: – Хреновую какую-то водку вы принесли, ребята. Горькую, аж зубы сводит. Горько же!

Все подхватили клич, сначала вразнобой, а потом всё более слаженно принялись кричать «Горько!». Ну а мы разве против? Конечно же, встали и поцеловались.

Ну, и понеслось. Все нас поздравляли, от всего сердца желали и дом, и деток побольше, и достатка, и счастья, и, конечно же, победы в войне. Я стоял, как и положено жениху, слушал тосты и поздравления, улыбался, целовал молодую, а в голове всё крутилась мысль: кто из вас, дорогие мои, доживет до победы? Сколько этих вот мужиков, крепких, рукастых, надежных, ляжет в землю на поле боя, умрут от ран в госпиталях? Сколько этих замечательных и симпатичных женщин погибнут от холода и голода в оккупации, на работах в Германии и по дороге в эвакуацию? А ведь ты, Петя, много чего знаешь, чтобы приблизить эту самую победу! Да, ты не расскажешь, как делать танки и самолеты, не можешь соорудить автомат или бомбу, зато умеешь взрывать. И хорошо ведь это делаешь. Так что ж ты ходишь и хреном груши околачиваешь? Болтаешься как говно в проруби, то туда, то сюда. Действовать надо, вдарить по немцам побольнее!

Наверное, Вера что-то заметила, потому что после очередного тоста сжала мою руку и предложила:

– Давай уже уходить. Ты не против? Нам там комнату выделили…