– Я почувствовала его, – сообщила я, накрыв рукой свой слегка округлившийся живот. – Ребенок толкнулся.

Ник сел рядом со мной на кровать и положил ладонь туда же, где лежала моя. Сначала ничего не происходило, но потом…

Глаза Ника расширились, на его лице расцвела недоверчивая улыбка.

Любовь и надежда.

Это все, что у нас было.

Наступила и закончилась шестнадцатая неделя. Затем двадцатая. Я уже чаще чувствовала пинки малыша. Приятно удивленный доктор Хименес, сделал сонограмму и сказал, что все нормально.

– Вам интересен пол ребенка? – спросил он с сомнением в голосе.

– Мальчик, – глядя на Ника, произнесла я. – Я ведь права?

Ник кивнул, но сосредоточенный на ультразвуке доктор подумал, что обратились к нему.

– Да, – подтвердил он, – действительно, мальчик.

Он остался.

На тридцать восьмой неделе у меня начались роды. Я наслаждалась болью, которая ранним утром ощущалась как небольшой укол, а ближе к вечеру переросла в просто чудовищную. Однако я радовалась боли и поту. Ник держал мою руку. А я хотела прочувствовать все, до последней капельки. Наконец когда за окном опустились золотистые сумерки, на свет появился наш сын.

Он родился абсолютно здоровым. Медсестра приложила плачущего младенца к моей груди, которая стала полнее и округлее. Тот сразу же вцепился в нее, пока Ник перерезал пуповину. Я заметила, как руки моего мужа немного дрожат. Медсестра и доктор ушли, чтобы дать нам время побыть вместе.

Ник сидел рядом со мной, глядя на нашего сына. На его лице читались любовь, надежда, страх и сомнения.

– Ник…

Он хрипло откашлялся.

– А вдруг… он такой же, как я?

На мои глаза навернулись слезы.

– Если это так, то мы будем очень сильно его любить и скажем, что он не один. Что отец может делать то же, что и он. И другие люди могут быть такими же. Мы поведаем нашему сыну, что в мире найдется человек, который примет его таким, какой он есть. Они найдут друг друга и будут счастливы.

Ник на мгновение отвернулся, чтобы взять эмоции под контроль.