Мы рассказали доктору Хименесу о моем положении. Он воспринял информацию со всей серьезностью, но в глазах читалась надежда. После полного осмотра и ультразвука он надул щеки и покачал головой.

– Не хочу обнадеживать вас, но стоит быть реалистом. Учитывая количество спаек в матке, я не уверен, что плод удастся сохранить. Езжайте домой и отдохните. Постарайтесь поддерживать постельный режим. Просто на всякий случай.

Я посмотрела Нику в глаза.

– Десять процентов…

Доктор Хименес тепло улыбнулся, собираясь уйти.

– Давайте надеяться на лучшее.

Я поклялась не только в этом. Каждый час, каждую минуту я посылала безмолвную мольбу богу, или богам, или энергии Вселенной – всему, что могло бы меня услышать. Просила сохранить ребенка…

– Останься, – обратилась к нему.

Едва это слово слетело с моих губ, взгляд сам собой метнулся к Нику. Широко раскрыв глаза, я уставилась на него.

Он никак не прокомментировал, но взял меня за руку и не отпускал.

Тошнота по утрам так и не утихала. И пусть мне не нравилось каждое утро выблевывать завтрак, но я испытывала искреннюю благодарность. Это означало, что я все еще беременна. Отвращение к еде, приступы токсикоза – эти моменты я лелеяла. Целых три дня я пролежала в постели, но на четвертый откинула одеяло.

– Мне нужно прогуляться. Хочу на свежий воздух и немного физической нагрузки.

– Если ты в состоянии, – заметил Ник.

– Да. Мне до смерти страшно, но я чувствую себя такой… счастливой. Довольной. Это странно. Где-то в подсознании мелькает мысль, что беременность может прерваться, но большую часть времени я счастлива. Словно все будет хорошо.

В тот же день мы получили известие, что усыновление одобрили. Арасели стала нашей.

В ту ночь мы отпраздновали, хотя и во всем проявляли осторожность. Долго гуляли по пляжу, держась за руки, а следы на песке приближали нас к нашим детям.

Два ребенка вместо одного. Я с трудом могла в это поверить.

Готовя комнату для Арасели, Ник разгреб третью спальню, где хранились вещи. Я наблюдала за ним, не смея надеяться, что у нас появится двое детей, когда уже смирилась с тем, что у меня их не будет.

– Мы должны быть готовы.

Я кивнула, хотя и ощущала себя безрассудной, бросая вызов судьбе. Но на пятнадцатой неделе почувствовала, как ребенок пошевелился.