Так это была или не так — не знаю. Сам я, кстати, тоже гарихачец, но когда мне говорят: «А, так ты из тех, что хотели поле через реку перетащить», скромно отвечаю: «Придумают же люди…» И историю эту я рассказал лишь затем, чтобы вы знали, с каким народом мне пришлось иметь дело, если учесть, что дыма без огня не бывает и что раз говорят, что тащили поле, значит, хоть частица правды в том есть — не могут же люди напраслину возводить на все село!

— Так как же, развалил он колхоз или не развалил?

— Кто развалил?

— Аваг, понимаете, ваш бывший председатель, я про него спрашиваю, понимаете, про А-ва-га, черт вас возьми!

— Нет, не развалил. Зачем ему разваливать? Что ему плохого сделал колхоз, чтобы развалить? Слава богу, жил в нем, как сыр в масле катался.

— Это в каком смысле? Воровал, что ли?

— Воровал? Ха-ха-ха! Ох, скажет же человек! Уморил же, ей-богу! Ну спасибо тебе, сынок, хоть посмеялись на славу! Ха-ха-ха!

— Да над чем вы хохочете? — не очень обиделся я, поскольку смех был искренний. — Разве я сказал что-нибудь смешное?

— Да как же не смеяться, чудак человек! Воровал, говоришь! Как тут не смеяться! Да он скорее у своих детей уворует и в колхоз притащит, чем из колхоза зернышко возьмет!

— Тогда за что же его сняли с председателей?

Гарихачцы задумались, потом сказали совсем неожиданное:

— А ты у него спросил?

— Спросил.

— Он тебе ответил?

— Ответил.

— Что сказал?

— Сказал: за то, что душу отдавал колхозу.

— Чью душу?

— Наверно, свою.

— А что тебе еще надо?