Йозеф подошел к нему, сел за стол и стал следить за тем, как тот распаковывает вещи.

– Я рад, что ты вернулся и тебе ничего не угрожает. Хотя я знаю, как сильно жаждешь свободы.

Балансируя стопкой книг, Майкл поднялся на ноги и подошел к столу и принялся раскладывать их в точно такой же последовательности, в какой они лежали до его ухода.

– Свобода оказалась не такой, какой я ожидал, – сказал он, пролистывая одно из изданий.

– Ты отыскал Эльке?

Ее имени было достаточно, чтобы вызвать болезненную реакцию, и по ней Йозеф догадался, что воссоединение, на которое так надеялся Майкл, оказалось не таким.

– Она из тех женщин, кто выполняет свои обещания. Я просил ее найти новую любовь, и она нашла. Мне казалось, что самая глубокая потеря – это разлука, но все это – пустяк, по сравнению с тем, что я почувствовал, когда я узнал, что она больше не любит меня.

– Ты говорил с ней?

Майкл жестом головы ответил нет и вернулся к коробке, чтобы достать другие свои стихотворения.

– А этого и не потребовалось. Я наблюдал за ней издалека, и все видел ясно.

– Значит, она все еще не знает, что ты жив? Может быть, если бы она узнала, все было по-другому.

Майкл занимался вещами, и с сомнением качая головой, произнес:

– Я больше не жив. Внутри не живой. И пусть мое сердце бьется, но внутри ничего не осталось. Амстердам, там, снаружи – пустая оболочка былого города, и я пробыл здесь так долго, что это сильно ранило меня. Я проходил мимо Йоденбурта, похожего на город-призрак, и я вспомнил знакомых мне людей. Но там никого не осталось, ни одного человека. И тогда я задался вопросом: как может любящий Бог допустить такое? Иногда я думаю, что, если бы не доброта, которую я вижу в вас, я бы не нашел в этой жизни ничего хорошего, что меня бы задержало. Мир – холодное, суровое место, особенно сейчас, когда даже не стоит надеяться на любовь единственно важной для меня женщины.

Йозеф понимал эту боль. Мысли вернули его в то время, когда он потерял Сару; тогда он тоже не хотел жить. Он ощущал эту пустоту, ноющую пустоту бытия. Он не хотел говорить Майклу, что такое чувство может длиться долго.

– Пожалуй, я принесу нам чаю, – сказал он, вставая. – Почему-то мефрау Пендер сегодня не пришла. Наверное, в ее жизни есть другие пожары, которые приходится тушить.

Майкл согласился:

– Чай был бы очень кстати. Жду-не дождусь, чтобы увидеть из чего вы его заварите.

– А я тебя удивлю, – ответил Йозеф, ковыляя к двери. – По крайней мере, сделаю его горячим.

Йозеф закрыл за собой дверь. Он постоял минуту, слушая, как Майкл ходит по чердаку, ощущая его боль и желая хоть чем-то помочь ему. Может, он и спас ему жизнь, но спасти от душевной боли не в его власти.