Уточнять значение этой звучащей полной бессмыслицей фразы я не стала. Сейчас это было не важным, гораздо важнее было узнать про богиню.

Сложно описать те чувства, что сейчас переполняли мою душу. Были среди них и восторг — трехметровая статуя выглядела такой живой и одухотворенной, что казалось, закрой глаза, и она сделает вдох. И радостное предвкушение, рожденное уверенностью, что теперь меня никто не обидит; и преклонение, что я еще ни разу в жизни ни перед кем не испытывала, а тут хотелось упасть на колени и выплакать все беды, прислонившись к материнской юбке. И раскаяние, рожденное чувством вины нерадивого ребенка случайно огорчившего мать. И столько терпеливой любви и загадочной снисходительности было в ее взгляде, едва зарождающейся и пропадающей улыбке ‑ Джоконде до нее далеко.

Сделала вперед шаг и, повинуясь неясному порыву, слегка поклонилась, а потом и вовсе коснулась руки статуи. Мрамор был теплым. И живым. Отозвался в кончиках пальцев электрическими разрядами.

— Когда в нашем мире еще не было жизни, а населяла его пустота и порождения Хаоса, трое молодых богов ступили на его поверхность. Звали их Ёкки, Кайр и Неназываемый, — вскинула недоверчиво бровь и заинтересованно посмотрела на Га-Ллу. — Что? В летописях и сказаниях не сохранилось его имя. Известно лишь, что были они с Кайром братьями и оба влюбились в Ёкки. Но братья не могли смириться с тем, что им приходится соперничать за внимание любимой, и Кайр вынудил ее выбрать одного из них. Ёкки выбрала старшего, так как уже носила под сердцем ребенка, а обиженный Неназываемый ушел в другой мир. Годы шли, сменялись столетия. Ёкки родила Кайру двух дочерей и сына и для каждого из них они создали свою расу. Рия, старшая дочь, стала покровительницей ниранов, Лия — самиров, а Рел — эринов. Но это ты и сама знаешь, — пробормотала Га-Лла.

Девушка присела на широкую скамейку у ног статуи, я опустилась рядом, и меня тут же окатило брызгами из чаши.

— Надо же, благословенная, — восторженно прошептала Га-Лла, разглядывая мое мокрые от лицо.

— Просто ветер, — с улыбкой ответила я, но та лишь покачала головой в ответ, рассматривая меня так пристально, что мне стало неловко. — А что было дальше?

— Рел и Рия были очень дружны с самого детства и постепенно чувства между ними переросли в нечто большее. Лия же была очень похожа на мать внешне и отчаянно влюблена в Рела. Когда Рел выбрал Рию, Лия разозлилась и открыла проход для Неназываемого, что нашептывал ей о своей любви. Но он просто использовал молодую девушку, желая отомстить Ёкки и Кайру — уничтожить их детей и созданный для них мир. И хлынули тогда полчища тварей, сметая все живое на своем пути.

— А как же Ёкки и Кайр? Не могли остановить нашествие?

— Остановили, даровав Исход и возможность обрести орхов. Но мир уже изменился навсегда. Лия, сгорая в родовой горячке, преданная Неназываемым, отделила свою часть мира и прокляла все мужское население, а вместе с ним и новорожденного сына. Рел и Рия пытались восстановить свою часть мира, но все чаще и чаще Рел вспоминал о Лие и только смертные девушки помогали ему притупить чувство вины. Пока Рия из ревности не сожгла дворец, погубив вместе с Релом несколько сотен душ. Раскаявшись, она пошла к матери. Но Ёкки в своем горе не смогла простить и вознесла Рию на небо, туда, где яркими светилами уже восходили Лия и Рел. Кайр пытался образумить любимую, но досталось и ему — именно его принудившего ее выбирать обвинила Ёкки во всех бедах. А потом и сама ушла, бросив странные слова: «И не знать вам любви и счастья, пока три не соединятся в одном». С тех пор на каждых двух мальчиков рождалась одна девочка, но с каждым годом девушек, которые могут дать жизнь, становилось все меньше. Богиня карает нас бездетностью, — грустно закончила Га-Лла.

— Да, драма похлеще Санта-Барбары, — в шоке от услышанной истории пробормотала я.

— Са-Нта Ба-Рбы?

Отмахнулась:

— Так деревня называется…. Я тебе хотела предложить заключить союз и помогать друг другу с отбором. Ведь у императора всегда две гайнэ, и мы вдвоем можем ими стать.

Внимательный цепкий взгляд девушки пробежался по моему лицу.

— Зачем это тебе?

— По той же причине, что и тебе. Не хочу быть не-йри. Хочу сама распоряжаться своей жизнью.

— Но гайнэ дают клятву беспрекословного подчинения императору. Становятся живыми куклами подвластными его воле.

— А до этого получают могущественные силы…

— Что ты хочешь сказать?