Но если сосредоточиться на каком-то конкретном виде паразитов, то все может оказаться еще сложнее. Малярия предлагает хорошую иллюстрацию и древней географии паразитов, и упомянутой сложности. На сегодняшний день это заболевание убивает около миллиона человек в год, но избирательно: малярия почти незаметна в областях, где холодно и сухо и где, соответственно, ее проще сдерживать. Эту инфекцию передает тропический паразит, и люди могут избежать встречи с ним, живя за пределами тропиков. У географии заразы и географии побега древние переплетенные корни.

У любого современного вида африканских гоминид – в том числе у горилл, шимпанзе и бонобо – есть собственный вид малярийного паразита. Эти паразиты эволюционировали и диверсифицировались вместе с гоминидами. К современным людям ближе всего шимпанзе и бонобо; поэтому среди видов малярии, заражавших древнейшего человека (такого, как Homo habilis), был, скорее всего, стародавний вид, родственно связанный с теми видами, от которых страдают нынешние шимпанзе и бонобо. То была предковая малярия, что-то вроде фамильного наследства нашего рода, переходящего от одного поколения к другому. Но примерно 2–3 млн лет назад у древних людей изменился ген, который генерирует определенный вид сахара, встречающийся в эритроцитах, – сахар, с которым связывается один из типов малярийного паразита. Это изменение на миллионы лет обеспечило людям иммунитет к древней малярии{52}.

Около 10 000 лет назад где-то в тропической Африке штамм малярии горилл передался людям. Он обладал способностью справляться с нехваткой нужных сахаров в человеческих эритроцитах{53}, а со временем диверсифицировался и превратился в новый вид, который теперь называется Plasmodium falciparum или тропическая малярия. Тропическая малярия распространилась по всей Африке и двинулась дальше, чему способствовал расцвет земледелия с присущей ему оседлостью человеческих популяций, зачастую селившихся вблизи стоячей воды. Большинство смертей от малярии сегодня происходит именно от этой ее разновидности.

История эволюционного развития малярии у предков человека и последующего побега людей от нее разворачивалась в тропиках. Там же происходила и колонизация человека малярийными паразитами горилл, дополненная становлением новой – тропической – малярии. Пока люди жили в жарком и влажном климате, они оставались уязвимы для малярийных паразитов, а человеческий организм служил сценой для эволюционной драмы, и на этой сцене снова и снова разыгрывалась одна и та же трагедия. Все последние 10 000 лет тропическая малярия была настолько смертоносной, что некоторые человеческие популяции обзавелись особыми адаптационными механизмами, позволявшими им быть менее восприимчивыми к паразиту и негативным последствиям его деятельности.

Переселяясь в более сухие и прохладные зоны, люди покидали сцену нескончаемой малярийной трагедии. И сам паразит, и переносящие его виды комаров процветают там, где достаточно влажно, чтобы комары размножались, и достаточно тепло, чтобы они не замерзали. В некоторые исторические и доисторические периоды малярия делала спорадические заходы в более прохладные и сухие регионы, но в подобных местах ее влияние всегда было слабее (а позже с ним и справляться было легче). В целом за последние 10 000 лет, переселившись в прохладные или сухие местности, люди сбежали от малярии. В некоторых странах предсказуемые последствия подобного побега делали более прохладные регионы элитными анклавами: богатые и знатные скрывались от паразита, покидая пределы предпочтительной для него ниши. Аналогичным образом и наши современники, живущие за пределами подверженных малярии зон, продолжают пользоваться теми же преимуществами побега. На протяжении большей части упомянутого периода один этот побег от малярии, не говоря уже о побеге от других паразитов, чаще всего оборачивался повышением средней продолжительности жизни и снижением детской смертности. Проживая сегодня в зоне, свободной от малярии, вы, скорее всего, сполна пользуетесь преимуществами ее отсутствия: иначе говоря, вы извлекаете явную выгоду из закона побега. Plasmodium falciparum – лишь один из сотен видов паразитов, чьи ниши в основном ограничены тропиками. У них разное биологическое устройство, но объединяет их то, что если человек селится за рамками освоенных этими паразитами географических ниш, он избавляется от них.

Люди, живущие за пределами ниш, освоенных паразитами, совершают географический побег, уходя от вреда, причиняемого ими. Это может происходить двумя способами. В главе 2 я представил общее понятие ниши, но на самом деле у каждого вида она не одна, их две: фундаментальная и реализованная. Фундаментальная ниша характеризует условия, в которых вид может жить, а также зачастую географическую локализацию таких условий. Реализованная ниша обозначает подмножество географических районов, где этот вид встречается фактически. Если какой-то конкурент препятствует колонизации определенной области, привлекающей к себе вид, то его реализованная ниша будет меньше фундаментальной. Есть и более прозаическая причина, объясняющая перепад между фундаментальной и реализованной нишами: иногда виду попросту не удается добраться до нужного места. Скажем, совсем не исключено, что в Антарктике имеются все условия для процветания белых медведей. Скорее всего, она вообще является частью фундаментальной ниши этих животных. Но доплыть туда из Арктики непросто, и поэтому Антарктика не входит в реализованную нишу белого медведя.

Рис. 4.1. Количество видов инфекционных заболеваний, вызываемых паразитами – будь то черви, бактерии, вирусы или другие таксоны, в зависимости от разнообразия птиц и млекопитающих в конкретном политическом регионе. Там, где больше видов птиц и млекопитающих, больше и различных болезней, поскольку к эволюции разнообразных видов паразитов, вызывающих заболевания, приводят те же процессы, которые подталкивают эволюцию разнообразных видов птиц и млекопитающих

Различие между фундаментальными и реализованными нишами имеет прямое касательство к понятию избавления. Виды, включая и человека, способны избавляться от врагов, переселяясь за пределы их фундаментальных ниш. Сегодняшние европейцы так и избавились от тропической малярии: она, несомненно, легко может попасть в Европу, но там ее легче контролировать из-за биологических особенностей комара-переносчика и самого паразита. Кроме того, люди могут избавляться от паразита, перебираясь в регионы, входящие в его фундаментальную нишу, если она пока не реализована. Они переселяются туда, куда враг еще не добрался, и таким образом отрываются от него. Избавление такого типа занимает видное место в человеческой истории, но оно срабатывает лишь на время. Его эффект длится лишь до тех пор, пока опасный противник не завершит колонизацию всей своей фундаментальной ниши. Рано или поздно враги до нас доберутся: такова реальность будущего, с которой человечеству придется столкнуться.

Один из самых изученных примеров избавления в истории нашего вида относится ко времени, когда человеческие популяции двинулись из Азии в Америку по перешейку, соединявшему континенты. Этот сухопутный мост появился в период необычайных холодов: в ледниках замерзло столько воды, что уровень моря понизился и обнажил проход. Когда люди начали движение по этому перешейку, их перемещения оказывали противоречивое воздействие на географию ниш, доступных человеческим паразитам. С одной стороны, колонизируя новые регионы, человеческие общности потенциально присоединяли их к нишам многих своих паразитов. С другой стороны, направляясь к землям обеих Америк, люди должны были сначала преодолеть промерзший север, а это не могло не повлиять на паразитов. Кишечные паразиты, яйцам которых требуется тепло, например анкилостомы, возможно, не сумели пережить путешествие первых американских поселенцев по Крайнему Северу. Понятно, что паразиты, которым нужны тропические условия и тропические переносчики, тем более должны были остаться позади. Распрощаться удалось и с некоторыми паразитами, которым комфортнее всего живется в густонаселенной среде, например с бактериями, вызывающими туберкулез, дизентерию и брюшной тиф{54}. Может быть, так получилось случайно, просто в мигрировавших популяциях эти паразиты отсутствовали. Как бы то ни было, в сложившихся обстоятельствах у первых обитателей обеих Америк появилась возможность освободиться почти от всех человеческих паразитов – причем не только пока они жили на севере, но и потом, когда перебрались на юг. По-видимому, в основном так все и было.

Я говорю «в основном», потому что полностью уйти от паразитов намного труднее, чем может показаться на первый взгляд. А если паразит уже прибыл куда-то, то он способен распространиться в человеческой популяции чрезвычайно быстро, как мы недавно видели на примере вируса COVID-19. Ведь даже после того, как этот вирус эволюционировал, чтобы заражать людей, он вполне мог бы остаться в Китае, и тогда весь остальной мир избежал бы малоприятного знакомства с ним. Но, к сожалению, вирус покинул Китай и стремительно покорил нашу планету. Согласно исследованиям двух паразитологов, бразильца Адауто Араухо и американца Карла Райнхарда из Университета штата Небраска, нечто похожее, по всей видимости, произошло и на Американском континенте много тысяч лет назад.

Араухо и Райнхард посвятили себя изучению паразитов, найденных в мумиях и иных останках людей, живших в обеих Америках до прибытия европейцев. В этом прахе они, к удивлению своему, обнаружили множество видов паразитов, которые никак не должны были бы пережить пеший поход людей по обледеневшему перешейку: условия местности не вписывались в фундаментальную нишу – паразиты (теоретически) погибли бы от холода. Это само по себе примечательное открытие свидетельствовало среди прочего и в пользу той гипотезы, что некоторые из первых жителей Америк добрались туда не по суше, а по воде. (Какими маршрутами они пользовались – пересекали ли их лодки Тихий океан или шли вдоль берега с севера на юг, пока неизвестно.) Но дело не только в том, что некоторым видам паразитов удалось предпринять подобное путешествие вместе с людьми; удивительным оказалось число этих видов. Среди них были анкилостомы, проволочники, власоглавы и аскариды, не говоря о многих других{55}. Не исключено, что такое же странствие (или странствия) совершил даже штамм туберкулеза{56}. Прибыв в Америки, каждый из этих видов колонизировал все или почти все человеческие популяции, проживавшие в географических рамках американской части своей фундаментальной ниши.

Когда паразиты распространились по Американскому континенту, они, конечно же, сузили диапазон, в пределах которого первым жителям обеих Америк удавалось избегать естественных врагов, одолевавших людей в Африке, Европе и Азии. (В ретроспективе нам, людям сегодняшнего дня, представляется, что это можно было предугадать.) Важно, однако, что путешествие водными путями совершили не все паразиты. Многие все-таки остались по прежним адресам. Например, первые люди в дождевых лесах Амазонки не знали желтой лихорадки, шистосомоза и тропической малярии. Им, однако, выпало кое-что другое.

Когда в Европе, Азии и Африке человек еще на заре «великого ускорения» начал все активнее вмешиваться в природные процессы, стал складываться новый набор экологических условий. Виды, которые прежде были редкими, теперь повсеместно распространялись. Так случилось, например, со многими одомашненными животными: свиньями, козами, коровами, овцами, курами. К тому же в некоторых регионах люди стали жить более скученно. Экологи, специализирующиеся на болезнях, единодушно говорят, что такое сочетание условий идеально подходит для эволюции новых паразитов и вызываемых ими недугов. Следуя идеям главы 2, большие популяции людей для паразитов подобны огромным пригодным для жизни островам. Животные, существующие бок о бок с людьми, позволяют многообразным видам паразитов колонизировать эти острова. Именно так и происходило. В крупных поселениях Европы, Азии и Африки у новых паразитов развилась способность жить за счет человека и распространяться между людьми. В местах с очень высокой плотностью населения эволюционировал принципиально новый тип паразитов, способных по воздуху передаваться от человека к человеку. Среди болезней, переносчики которых развились в ответ на резкое ускорение и связанные с ним увеличение плотности населения и воздействие человека на экосистемы, можно назвать грипп, корь, эпидемический паротит, чуму и оспу, и это далеко не полный перечень{57}.

Подобно популяциям в Европе, Азии и Африке, людям, прибывшим в Америку, тоже предстояло пережить ускоренный рост численности. Но чуть позже. И по причинам, до сих пор не совсем понятным, с ростом населения в обеих Америках появилось намного меньше новых видов паразитов. В конечном счете популяции Америк избежали встречи не с одним или двумя видами паразитов, но десятками или даже сотнями, как стародавними, так и новообразованными.

Избавление подобного типа с разной степенью успеха повторялось в тех случаях, когда люди мигрировали на большие и малые острова по всему миру. Они строили лодки, поднимали паруса и гребли изо всех сил – прочь от демонов, старых и новых.

Такой же процесс избавления от вредителей и паразитов происходил и у сельскохозяйственных культур. Сначала в полудюжине мест на Земле люди независимо друг от друга догадались, как одомашнить некоторые дикие растения, отвоевывая для себя все больше зеленого мира. А потом они взялись переносить посевы в места, чуть более сухие по сравнению с естественной для этих растений средой. Регионы, куда перемещали одомашненные посевы, выбирались не из-за того, что тамошние климат или почва больше подходили растениям, а потому, что именно в этих точках полезные растения были нужны людям. Возможно, так вышло случайно, но вскоре оказалось, что как раз эти регионы расположены за пределами ниш обитания некоторых паразитов и вредителей. Это обстоятельство позволило избавиться от них и растениям тоже. А потом люди стали перебираться из региона в регион на кораблях.

Перемещение на кораблях повлекло за собой два следствия. Популяции людей переселялись в новые географические зоны, совершая тем самым все новые и новые акты избавления. Выселение на Мадагаскар. Выселение в Новую Зеландию. Выселение в самые далекие уголки планеты с соответствующим избавлением от паразитов. При этом люди перевозили с собой и растения. Растительные культуры из Южной и Центральной Америки переместились на Карибы, а из Африки – в Южную Европу. Одомашненные человеком растения тоже выселялись вместе с хозяевами, и последствия этого оказывались особенно значительными в тех случаях, когда зеленые спутники людей попадали в совершенно новые для них биогеографические регионы.

За сотни миллионов лет относительная изоляция отдельных массивов суши привела к тому, что животные, растения и даже микробы разных территорий начали заметно отличаться друг от друга. Чем ощутимее обособлены два региона, тем ниже вероятность того, что какой-то вид сможет попасть из одного в другой. Виды, разделенные географией, различались все заметнее. Чем больше проходило времени, тем больше накапливалось различий, и в итоге разные земли оказались заселены совершенно разными видами. Колибри обитают только в Америках – как, кстати, и предки помидоров, картофеля и перца чили. Древесные кенгуру встречаются только в Австралии и Папуа – Новой Гвинее – как и предки бананов. Человекообразные обезьяны водятся только в Африке и Азии. На все эти различия накладывались последующие перемещения. Порой массивы суши соприкасались друг с другом, и виды перемешивались. Иногда отдельные виды распространялись с одного обособленного участка суши на другой: представьте себе двух обезьян, плывущих на большом древесном стволе через океан. Между прочим, считается, что именно таким путем приматы попали на Американский континент. Различия в биотах разных массивов суши, проистекающие из сочетания изоляции, тектоники и расселения, позволяют экологам объединять их в биогеографические регионы. Например, бóльшая часть Северной Америки относится к Неарктическому биогеографическому региону и содержит совсем не те виды, что населяют Палеарктический регион, в который входят бóльшая часть Европы и Азия.

Будучи перемещенными из одного биогеографического региона в другой, растения не только избавлялись от своих древних вредителей и паразитов; в новых местах отсутствовали даже родственники таковых. Подобные передвижения открывали перед растениями возможность нового, более полного избавления. Скорость перемещений и избавлений растений от вредителей возросла, когда в Америки прибыли европейцы. Скажем, перец чили переехал вместе с португальцами в Индию и Корею, где так прочно вписался в культуру и национальную кухню, что сегодня в нем видят сугубо местный продукт. Томаты со временем переселились в Европу. Картофель перебрался из предгорий Анд в Ирландию.

Рис. 4.2. Биогеографические регионы Земли, выделенные по видам земноводных, птиц и млекопитающих. Регионы, сильно отличающиеся друг от друга, отделены белыми линиями и закрашены по-разному. Стрелки на карте обозначают возможные маршруты нашего вида, Homo sapiens, по планете, избавлявшие его от паразитов и хищников.