— Так все же знают, как было… Начиналась кампания… Приезжали кандидаты от партий…

— Подробней! Как следует вспоминай, — подтолкнул его Стефан. — Ты коменданту рассказываешь.

— Ну, говорили, конечно. Каждый по-своему. Но все за народ. У нас деревня большая, а грамотных не так чтоб много. Умных слов не понимали. Кто больше обещал, тому и верили. Слушали и ждали… — Янек замолчал, прикрыл ладонью рот, скрыл усмешку.

— Не стесняйся, Янек, не стесняйся, рассказывай, как было. Чего ждали?

— Известно чего, вина ждали.

Все рассмеялись, и Янек тоже.

— Знали, — продолжал он, — кандидат речь отскажет и бочку вина выкатит на площадь. А кто и две. Один каждый день новую бочку присылал. За него и голосовали. Нам что, жалко? Вино дает, — значит, человек хороший.

Общий смех захватил и Томашека, он открыл рот, и стали видны его беззубые десны.

— Садись, Янек, — отстал от паренька Стефан. — Точно рассказал. Кстати, Яромир. Мы тебя уважаем за все, что ты при немцах делал. Ты патриот. А признайся честно, сколько ты денег на вино Полачеку отваливал? Все же знали, что это твой кандидат.

Дюриш обиженно поджал губы, покачал головой, но ответил с достоинством:

— Каждый помогал тому кандидату, которого он считал лучшим. У меня были такие же права, как у всех.

— Права такие же, а деньги другие, — тихо сказал Алеш. Он всегда, в отличие от Домановича, говорил ровным голосом учителя, медленно и внятно, как бы раздумывая вслух.

— При настоящей демократии, — продолжал Дюриш, заглушая реплику Алеша, — ничего плохого не будет. Крестьян и рабочих большинство, они и выберут, что надо и кого надо.

— Чтобы они поняли, что им надо и кого надо, нужно научить их читать и писать, научить думать, — так же тихо вставил Алеш.

— Вот! — выкрикнул Стефан, указывая вытянутой рукой на Алеша. — Вот святая правда. А чтобы научить их думать, им нужны школы, много школ. Им нужно дать типографии и бумагу. Их нужно пустить в университеты. Без этого любой болтун с помощью вина и денег замутит им мозги.

Несколько одобрительных голосов поддержали Стефана. Хотя перед этим так же поддержали и Дюриша.

— Этого не случится, — опять попытался примирить всех Гловашко. — Народ многому научился за войну.

— Опять народ! — не унимался Стефан. — О ком ты говоришь, Петр? О тех, кто трудится, или о тех, кто загребает прибыль?

— Ты знаешь, о ком я говорю, — уклончиво ответил Гловашко.

— Если о тех, кого нужно учить думать, то для этого они должны получить все: и власть, и заводы, и землю! Тебе это не нравится, Яромир?