— Американцы не любят паек. Мы должны получать сколько нужно.

— Война еще не окончена. Вот подойдут ваши войска, передадим вас в целости и сохранности — и будешь там требовать сколько угодно.

— А зачем мне ждать? Рядом на фермах телята, поросята. А если бы я на своем «Боинге» закидал их бомбами? Много от них осталось бы? Пусть скажут спасибо. А они жалуются твоему полицейскому, и он говорит: «Нельзя!» Потому что он не русский, не союзник.

— Он не русский, но союзник. И правильно говорит. Это я приказал ему говорить «нельзя». Если бы ты их разбомбил, когда здесь были нацисты, это была бы война, а так — это грабеж.

— Так ты с ними заодно?

— С кем?

— Со швабами.

— Я заодно с порядком, Билл. Для этого я сюда и назначен. Ты у себя в Америке частную собственность уважаешь?

— Плохой ты большевик, — укоризненно сказал Билл. — Я знаю, у большевиков все долой: царя долой, бога долой, частную собственность долой, порядок долой. А ты…

Я не собирался разгребать мусор, накопившийся в его голове, и резко оборвал:

— Брать у частных лиц принадлежащее им имущество я запрещаю, и обсуждению мой приказ не подлежит. Есть у меня другое предложение. Неподалеку от Содлака осталось большое брошенное нацистом имение. Там много скота и птицы. Пока их не забрали наши трофейные команды, коров нужно кормить и доить. Вот и поезжайте всей командой, поработайте там и пейте молоко, ешьте кур сколько влезет.

— А сколько будешь платить? — заинтересовался Билл.

— Платить не буду, зато еда бесплатная. Ведь не год вам работать, от силы недели две-три.

Билл долго хохотал, хлопая себя по ляжкам.

— Ну и хитрый ты, комендант! Какие это трофеи — коровы? Это мы тебе скот сохраним, ты его к себе домой угонишь, ферму заведешь, а мы с пустым карманом уедем.

Он уже мне надоел, и появилось желание послать его к черту, но забыть, что имею дело с человеком, помогавшим нам бить гитлеровцев, я тоже не мог. Старался объяснять спокойно:

— Весь брошенный скот принадлежит не мне, а государству. У тебя в Штатах немцы ни одной коровы не убили, не угнали. Там войны не нюхали. А у нас дети без молока сидят. Тебе этого не понять. Хочешь есть, сколько считаешь нужным, — работай. Не хочешь — неволить не буду. — Я встал, давая ему понять, что больше у меня нет времени с ним дискуссировать.

Он понял и сразу переменил тон, добродушно усмехнулся, стал покладистым.

— Я со своими парнями поговорю… Союзники мы или не союзники?

— Союзники.