- И гордыня тя не обуяет?

 - Какая на хрен гордыня!

 - Вот и прямая тебе дорога в наше братство.

 - Иди ты! – испугался Сакуров. – А говоришь, что я не должен крякнуть?

 - Все крякнут, но со временем.

 - Со временем – это когда? Меня интересует моё время. Когда крякнет Мироныч – мне до лампы.

 - Твоё время суть миг в летописи мироздания, обратная сторона какового есть целая вечность, преходящая из полустатического состояния в ускоряющуюся последовательность мгновений, - сказал Фома.

 - Чтоб ты треснул! – разозлился Сакуров. – Если мы с тобой о такой же ерунде и раньше трепались, то я сам себя не понимаю!

 - Раньше мы трепались о всяком, но особливо о нашем житье-бытье, - повторил Фома.

 - Нашем – это чьём? Я про своё бытьё, например, всё и без тебя знаю.

 - Да нет, мы о нашем.

 - О вашем? – уточнил Сакуров.

 - Да.

 - Ну и что интересного ты рассказал мне про ваше житьё?

 - Всякое. В частности, рассказывал я тебе про моих коллег, кои с тобой по соседству хозяйство ведут. Да о недругах ихних, каковые им в этом хозяйстве мешаются.

 - Ну? Продолжай. Ведь я всё равно ни черта не помню из того, что ты мне в прежние разы рассказывал. Тем более что в мифологии я не силён, но послушаю про неё с удовольствием.

 - А вот мифологию ты зря сюда путаешь, - обидчиво возразил Фома, - потому что она не причём. Есть, конечно, в ней кое-какие похожие на нашу деятельность толкования, но и только.

 - Ну чё ты к словам цепляешься? – возразил Сакуров. – Мне ведь всё едино: что мифология, что теософия, что теория большого взрыва или ещё чёрт знает что, - я ни в чём таком особенно не догоняю. Короче, начинай поливать про свой быт и быт своих коллег с ихними недругами, но начинай по порядку, с крайней избы, где живёт старый хрыч Мироныч. Неужели и ему домовой по штату полагается?

 - Домовой во всяком жилье полагается, - терпеливо пояснил Фома.

 - Если во всяком – то вас тьма! – воскликнул Сакуров.