- Вчера я тоже с тобой… гм! вами, разговаривал? – поинтересовался Сакуров.

 - И вчера, и давеча, - охотно ответил домовой.

 - Я помню, что что-то такое было, но о чём шла речь, хоть убей… убейте, то есть...

 - Да ты не церемонься, мил человек, зови меня запросто, Фомой. Впрочем, мы уж третьи дни, как на ты.

 - Это что ж, мы каждый раз будем заново знакомиться? – спросил Сакуров.

 - Да нет, теперь уж не будем, - утешил его невидимый Фома. – Я нынче убедившись, что ты не из болтливых и дружкам своим приятелям не расскажешь обо мне. Так что…

 «Что я, идиот, про такое рассказывать? – слегка испугался Сакуров. – Да услышь про такое Семёныч, надо мной вся деревня потом смеяться будет».

 - Да-да, - неопределённо возразил домовой.

 - Что? – переспросил Сакуров.

 - Ась? – в свою очередь переспросил его Фома.

 - О чём мы с тобой хоть трепались, не напомнишь? – задал очередной вопрос Сакуров.

 - Почему же не напомнить, будьте любезны, - с готовностью и несколько старомодно ответил домовой. – О прежних жильцах этого дома мы толковали, о разных людишках, что в сей деревеньке в разные времена свою долю мыкали, об разных обычаях, промеж нас, домовых, заведённых, да и мало ли о чём.

 - Мало ли! – воскликнул Сакуров. – О разных людишкам мне, пожалуй, знать неинтересно, а вот о разных ваших обычаях… Нет, надо же: промеж нас, домовых! Слушай, а ты не белая горячка?

 - Нет, - кротко возразил Фома.

 - А про мои сны тебе что-нибудь известно? – подозрительно поинтересовался Сакуров.

 - Известно. Вот они и есть белая горячка. Тоись, ея предупредительные предвестники. Коли не прекратишь со змием поганым якшаться, прямая тебе дорога в дом для умалишённых.

 - Тоже мне, откровение, - невесело ухмыльнулся Сакуров. – А ты, значит, не она сама или дальний её родственник?

 - Никак нет, - снова кротко возразил Фома. – Не от дьявольского соблазна и его богомерзкой епархии я к тебе с откровением послан. Но поелику возможно сооружения для своеобычных отношений с человеком, в чьём теле мы обнаружили дух первозданный. Усекаешь?

 - Витиевато загнул, - недовольно сказал Сакуров. – Нельзя ли впредь изъясняться попроще? Ведь можешь, судя по последнему твоему слову?

 - Могу, - вдруг почему-то вздохнул Фома. – Я по-всякому выражаться могу, поскольку лет мне немало…