Книги
Русские эмигранты и их потомки. Истории успеха
Как бы там ни было, режимы сменяют друг друга, а у простого человека жизнь всего лишь одна. И всё, что он может сделать, – это как можно лучше распорядиться ею в сложившихся вокруг него обстоятельствах. Талант Евгении и был всей её жизнью, вне рамок которого она даже не могла себя представить. Молодая танцовщица, как и многие другие деятели искусства, выказывает покорность режиму – за это её ждёт и награда в Италии, и последующее забвение на исторической родине.
Любопытно, что Евгения продолжает выступать под своим псевдонимом. Причём она не меняет его даже во время Второй мировой войны. Такую лояльность со стороны властей к публичному человеку, который открыто подчёркивает своё происхождение из вражеской страны, сложно представить в Германии или СССР того времени. Возможно, такое попустительство можно объяснить не только более мягким режимом, но и заслуженным авторитетом самой танцовщицы. «Я Русская» – это уже бренд, который никто не собирается менять. Тем более что постепенно Муссолини отходит от чисто националистического подхода к понятию «итальянец» и сводит его, скорее, к состоянию души, а не к чистоте крови:
Как видим, звезда танцовщицы восходит на фоне общего национального подъёма и ожиданий великих перемен. Я Русская известна и востребована как никогда – в 1932 г. её назначают преподавателем танца в самом театре Ла Скала. То, чего другие достигают только в старости, она смогла добиться в 30 лет.
Правда, даже поддержка «сверху» не смогла полностью уберечь молодую преподавательницу от назревавшего скандала: традиционные подходы к обучению танцу, которые холили и лелеяли в Ла Скале на протяжении десятилетий, радикально отличались от подхода танцовщицы-футуристки. Спор с другими преподавателями и администрацией возникал буквально на каждом шагу. Сторонники старого и нового методов обучения решительно не могли сойтись в терминологии. К примеру, вопрос «что считать классическим танцем?» просочился даже за стены театра и живо обсуждался в газетах.
«И в чём же был спор?» – спросите вы. Дело в том, что для каждой из сторон «классика», которая, как известно, служит эталоном, была своя. Для корифеев Ла Скала под классикой понимался танец, как его преподавали ещё в их детстве строгие наставники, – вышколенные движения, отрепетированные до автоматизма, чёткая последовательность действий. В определённом смысле можно сказать, что под классикой в Ла Скала понимали исключительно академический танец.
«Какая же это классика? – спорили с ними прогрессивные последователи свободного танца. – Классическая эпоха – это Древняя Греция и Рим. Следовательно, классический танец должен быть максимально приближен к античному. А тогда никаких заученных движений не было! Только импровизация, только полёт души!» Неудивительно, что найти компромисс противоборствующим сторонам было чрезвычайно сложно.
Работать в подобной обстановке – всё равно, что сидеть на жерле вулкана, поэтому скорый уход Я Русской из Ла Скала был предрешён с самого начала. Никаких новаторских подходов здесь не ждали, поэтому все старания молодой преподавательницы разбивались о глухую стену непонимания. Впрочем, Евгения не сильно расстроилась – уныние было не в её характере. Не оценили, не поняли? Им же хуже! Покинув Ла Скала в 1934 г., она сразу же открывает свою вторую школу – на улице Спига (позже эта школа переехала на Монте Тордо). Газеты не замедлили сообщить об открытии школы знаменитой танцовщицы, а городские власти, может быть, чтобы сгладить неприятности с Ла Скала, построили для неё театр наподобие античного – под открытым небом на 2000 мест.
Ученицы Я Русской. Фрагмент фотографии 1950-х годов
Через год происходит по-настоящему знаковое событие в жизни уже знаменитой на всю Италию танцовщицы – в 1935 г. она выходит замуж за редактора газеты «Вечерний курьер» («Corriere della Sera») Альдо Борели. Где и как они познакомились, как развивались их отношения – к сожалению, об этом умалчивают как итальянские, так и русские источники. Связывало ли этих людей настоящее чувство или это был брак по расчёту? С уверенностью можно констатировать лишь одно – замужество изменило социальный статус русской эмигрантки в лучшую сторону.
Несмотря на заметную либерализацию нравов, статус замужней женщины в глазах общества всё ещё оставался выше положения «холостячки», тем более что Я Русской исполнилось уже «немного за 30». Кроме того, её новоиспечённый супруг был человеком с положением и достатком. Он не просто был лоялен режиму дуче, но и активно поддерживал его, являясь редактором крайне популярной проправительственной газеты. Не исключено, что во многом благодаря своему браку Евгения Борисенко наконец-то смогла получить гражданство. Тем не менее оставим вопрос о причинах этого брака открытым. Возможно, более глубокое изучение биографии Я Русской в будущем даст нам возможность ответить на него, опираясь на факты, а не домыслы.
Так или иначе, вместе с гражданством Евгения наконец-то обрела полную свободу действий и теперь могла полностью посвятить себя любимому делу, не задумываясь о юридических трудностях, которые всегда сопровождают лиц с неопределённым статусом. В своей новой школе Я Русская чувствовала себя полноправной хозяйкой и могла преподавать, исходя из своего собственного опыта и понимания танца, который, как мы помним, всегда оставался для неё не просто искусством, а способом бытия. В этот период спокойствия и максимальной отдачи творчеству она создаёт для учеников два своих самых известных балета, посвящённых греко-римским мифам: это танец жертвоприношения из «Ифигении в Авлиде» и «Похищение Персефоны».
Эффективность новых методов обучения подтвердилась на практике в 1936 г., когда ученицы Я Русской удостоились серебряного лаврового венка за участие в танцевальной конкурсной программе на Олимпийских играх в Берлине. Наверняка для неё как для педагога это был настоящий триумф и признание её заслуг.
Ею достигнуто уже многое, но знаменитая танцовщица не останавливается на этом: в 1940 г. Я Русская возвращается в Рим признанной танцовщицей и хореографом. Уже здесь она открывает свою третью школу, изначально названную Королевской школой танца (монархия относительно мирно уживалась с режимом дуче и просуществовала в Италии до 1946 г.). Ей выделяют шикарное старинное здание на одном из римских холмов, с которого открывается великолепный вид на город. К зданию примыкают пальмовые сады, среди которых разбиты площадки для занятий на свежем воздухе.
В интернете без труда можно найти сохранившуюся кинохронику 1940–1950-х годов, на которой видно и в каких условиях занимались ученицы, и на что они были способны. На одной киноплёнке синхронно танцующие под открытым небом девушки действительно напоминают античных красавиц, на другой – их движения отсылают нас к цивилизации Древнего Египта. Даже сейчас, спустя более полувека, их грация и лёгкость не могут оставить равнодушными.
И всё же при просмотре старых кадров не оставляет ощущение, что жизнь сыграла со свободным танцем злую шутку. Танец, зародившийся в эпоху психоанализа и изначально призванный отражать исключительно внутренний, глубоко индивидуальный мир, стал символом коллективной, массовой идеологии. Порою судьба относится к нам с нескрываемой иронией.
Однако эта школа не только сохранилась до наших дней, но и по-настоящему процветает, только теперь уже под названием Национальной академии танца (L"Accademia nazionale di danza). И если во времена Я Русской доступ сюда был отрыт только девушкам, то теперь отсюда выходят лучшие танцовщики Италии обоих полов.
Занятия в Королевской школе танца
Обучение в школе Я Русской было двухступенчатое: девочки 6-10 лет обучались в пропедевтической (подготовительной) секции, после чего уже могли перейти на второй уровень. При этом преподавательница ставила перед учащимися первой ступени цели, диаметрально противоположные академической школе танца. По её мнению, правильная осанка, постановка ног, прыжки и прочее были вторичны и могли «родиться» только из глубокого понимания танцовщицей природы музыки и танца. Именно поэтому в маленьких девочках воспитывали прежде всего чувство музыки, ритма, учили понимать движения и ощущения, которые появлялись под воздействием музыки.
Согласно новаторскому подходу Королевской школы, именно развитие восприятия музыки было первичной, если не сказать единственной, задачей для маленьких танцовщиц. Техника, отточенные движения – всё это изучалось и совершенствовалось на втором этапе обучения. Но без глубокого понимания музыки даже самая великолепная техника исполнения представлялась Я Русской бессмысленной и пустой.
Разработанная Я Русской система движений вошла в историю танцевального искусства под названием