Единственным интересовавшим её предметом по-прежнему оставался танец.

Евгении посчастливилось обладать одной крайне полезной для будущей артистки чертой: она точно знала, чего хотела, и не боялась идти к намеченной цели. Эта привлекательная, общительная и, без сомнения, амбициозная 19-летняя девушка почти сразу же после приезда в Рим прилагает усилия к тому, чтобы стать частью здешней богемы. И ей это удаётся с завидной быстротой: она заводит знакомство с Антонио Джулио Брагалья – одним из ярких представителей футуристического движения в итальянском искусстве того времени.

Будучи многогранным человеком, Брагалья вошёл в итальянскую историю в первую очередь как новатор и популяризатор фотоискусства. Его эксперименты привели к возникновению нового течения в фотографии под названием «фотодинамизм». Брагалье нравилась эстетика «следов» и всевозможных «наложений», которые достигались за счёт движения фотографируемого объекта и его яркого освещения. В целом, даже сегодня его работы вызывают неоднозначную реакцию, однако в кругах итальянской богемы 1920-х годов Брагалья, безусловно, был значимой величиной.

Ещё одна из его заслуг – это создание так называемого Дома искусств Брагалья, который Антонио «скромно» назвал в честь себя самого. Как сказали бы сейчас, Дом искусств стал площадкой для самых смелых экспериментов. Двери Дома Брагалья были открыты для творчества всех направлений: здесь читали лекции, издавали книги и журналы, выступали звёзды балета, устраивали мимические и танцевальные вечера… Правда, усердие новаторов могли оценить не все, и один раз новоиспечённому Дому искусств даже пришлось сменить месторасположение, потому как жильцы соседних домов выступили категорически против «футуристического» шума и топота.

И пусть эксперименты Дома Брагалья не всегда находили понимание у простых сограждан, однако для творческих людей 1920-х годов он светил ярко, подобно путеводной звезде. Лучше всего о значении Дома сказал много лет спустя итальянский писатель и режиссёр Курцио Малапарте: «…все лучшие из нас родились там: из того литературного, художественного, театрального опыта, из тех встреч со всем самым новым и дерзким, что было в европейском авангарде ‹…› Нужно мысленно перенестись в нищую, ханжескую, провинциально-обывательскую, мелкобуржуазную страну, каковой в идейном и художественном отношении являлась тогдашняя Италия, чтобы осознать значение Антона Джулио Брагальи и объединившейся вокруг него молодёжи, жаждущей обновления искусства и литературы».

Юная Евгения из России сумела органично войти в этот круг избранных, для которых Брагалья предоставил возможность продемонстрировать миру свой талант. 4 июня 1921 г. она дебютирует здесь в сольном концерте «Мимические действия и танцы», и сразу же обращает на себя внимание своей безупречной пластикой, изящными движениями и ослепительной красотой. В её образе проглядывало что-то античное. И здесь же с лёгкой руки основателя Дома она получает псевдоним, который быстро вытеснит её настоящее имя и под которым она войдёт в историю. «Я русская» – эти слова призваны звучать гордо и украшать танцовщицу лучше любой диадемы. Это своего рода пароль в мире танца, потому что уже давно всем известно, что лучшие танцовщицы – это именно русские.

Конечно, выбор такого псевдонима был в первую очередь достаточно успешным коммерческим ходом.

Во-первых, слава русских балерин гремела на всю Европу благодаря балетам Дягилева[62]. В этом смысле утверждение о непревзойдённости русских танцовщиц – вовсе не пустой звук. Русские танцовщицы неизменно привлекали к себе внимание, а билеты на представления с их участием неизменно пользовались спросом. Некоторым балеринам того времени даже приходилось брать себе русские псевдонимы. К примеру, английская балерина Лилиан Элис Маркс выступала под именем Алисии Марковой, Хильда Мюнингс – под именем Лидии Соколовой, Ева Хартвиг стала известна как Вера Зорина, а Сидни Хили-Кей – как Антон Долин. Так почему бы по-настоящему русской танцовщице не заявить о своём происхождении и не использовать его как зарекомендовавший себя знак качества?

Я Русская

Во-вторых, получилось действительно экстравагантно и необычно. Зрителю открыто заявляли без всяких лишних вывесок и имён – перед вами выступает Русская. И этим уже всё сказано.

Кажется, что с псевдонимом всё предельно ясно, однако некоторые статьи, посвящённые знаменитой танцовщице, приводят совсем другое сценическое имя – Ия Руская. Звучит как минимум странно – хотя бы потому, что оно теряет всякий смысл. Становится непонятно, что именно в него вкладывали создатели? К тому же имя Ия не имеет широкого распространения в нашей стране. И совсем уж неясно, почему в слове «русская» стоит только одна буква «с»!

Причиной такой путаницы стала транслитерация псевдонима с русского на итальянский язык – и последующее неверное его прочтение. Jia Ruskaja – именно так пишется псевдоним Евгении Борисенко по-итальянски, и именно этот вариант псевдонима является исходным, использовавшимся самой танцовщицей. Имя же «Ия» писалось бы как «ia». В то же время из-за итальянского написания, с которого делается перевод по правилам транслитерации, русские источники пишут псевдоним с одной, а не с двумя буквами «с». Поэтому, заметив необычное написание «Я Руская» (а именно так пишут во многих статьях), не спешите гневаться – это тот редкий случай, когда грамматическая ошибка таковой не является. Мы же в этой главе решили остановиться на привычном для читателя варианте с двумя буквами «с»: согласитесь, так читать текст будет намного проще.

После первых успехов в Риме Я Русская решается покорить танцевальную столицу Европы – Милан. Именно здесь выступают самые прославленные балерины и танцовщицы, именно в этом городе зажигаются настоящие звёзды. Наверняка многим, кто был знаком с юной эмигранткой, казалось, что она пытается покуситься на слишком большой кусок пирога. Ведь одно дело – успех в Доме Брагалья, своеобразном клубе «для посвящённых», где собиралась прогрессивно мыслящая публика. И совсем иное – успех в Милане! Огромное количество старлеток восторженно уезжало в этот город в надежде покорить его… и, поджав хвост, возвращалось обратно. Но если бы последнее произошло с нашей героиней, мы бы о ней так ничего и не узнали.