В перестройку идеи социализма, ни развитого, ни неразвитого, ни реального, ни с человеческим лицом, уже никого не интересовали. Увлекали они, увы, только самого Горбачева. Вместо этого самым притягательным в первые годы перемен казался образ Запада. Хотелось с ним максимально тесно срастись, жить по тем же правилам, жить также, как там. Российская национальная, культурно-историческая тематика едва проявлялась и звучала лишь на периферии общественного мнения.

70-летие советской оторванности от российских корней, жесточайший контроль, попрание и подавление партчиновниками и спецслужбами всей духовной жизни в стране, тотальный запрет на свободную мысль не могли не причинить глубочайшую интеллектуальную травму российскому обществу и национальному самосознанию. О плохо понятых и не расслышанных общественным мнением российских цивилизационных вызовах, разломах и искривлениях, о том, что без глубинного, органичного патриотизма никакие социально-политические проблемы решить невозможно, откровенно говорили даже некоторые западные эксперты и наблюдатели, работавшие в Москве. Но общество времен перестройки, деформированное семью десятилетиями цензуры, о многом даже не догадывалось. Как, впрочем, в значительной своей части не догадывается и теперь! Удивительно точно об этом рассказал В. Высоцкий в «Песне о Земле» (1969 год). Сегодня сам автор мог бы назвать ее неподцензурно – «Песня о Русской душе»!

Кто сказал: «Все сгорело дотла,

Да, песня совсем не про войну!

В этот период формировалась не схлынувшая по сей день третья волна русской эмиграции. Заметная ее часть уезжала на Запад не только с антисоветскими, но и с антироссийскими настроениями. Некоторые уехавшие клеймят оставшихся словом «имперец», смысла которого они абсолютно не понимают. Строчки про ту Россию, из которой все мы выросли, – «О, русское солнце, великое солнце! Корабль «Император» застыл как стрела…» не вызывают у них никакой гордости за ТУ нашу историю, никаких чувств и переживаний… Духовная деградация общества, прошедшего через большевизм, для заметной его части оказалась неизлечимой. Эти люди, видимо, еще долго будут объединять и отождествлять взаимоисключающее – вольно-российское и тоталитарно-совково-постсовковое.

Между тем развернутый горбачевцами процесс гласности, преодолев ряд внутренних препятствий, нарастал и, как казалось, стал необратимым. Пресловутая коммунистическая идеология умирала у всех на глазах, а других, настоящих социальных интеграторов тоталитарный режим не имел и не знал… В результате суммарного воздействия множества обстоятельств – открывшейся в сравнении с Западом жуткой убогости жизни в совке из-за экономической исчерпанности и контрпродуктивности советской модели хозяйствования, из-за лживости, личных амбиций и игры в национализм региональных лидеров, из-за переполненной трагизмом исторической памяти народов СССР… – все это, дополненное, повторюсь, самой важной причиной – отсутствием национальной идеи, привело к распаду нерушимого союза. Перефразируя слова Степана Бандеры, можно сказать: ничто не спасет идею, время которой прошло!

Продолжателем разыдеологизации, перешедшей в стадию декоммунизации, стал президент РФ Б. Ельцин. Но, к сожалению, и это надо отметить с самого начала, Ельцин оказался политиком слабым и непоследовательным. Наши соседи в Польше, Чехии, Литве, Эстонии проводили успешные демократические и экономические реформы, но Ельцин и его гайдаровская команда так и не сумели или не захотели провести эффективные экономические преобразования. Более того, грубейшие ошибки управления ухудшили социально-экономическое состояние страны и понизили привлекательность демократии в глазах общественного мнения. Пожалуй, правильнее здесь будет говорить – и не сумели, и не хотели.

Принятый, но необъявленный план экономической реформы был изначально неправильным, поскольку Ельцин сознательно ограничил круг тех, кому дозволялось стать обладателем частной собственности. «Когда меньше хозяев – с ними работать удобнее. А все станут хозяевами – начнут власти приказывать. Какой тогда угол искать?» – риторически спрашивал президент своего тогдашнего друга, журналиста Михаила Полторанина (Полторанин М. Власть в тротиловом эквиваленте. – М., 2011. – С. 170). Вместо формирования среднего класса, слоя самостоятельных, независимых малых и средних собственников в стране появилась группа влиятельных олигархов, назначенных самой властью. (Фокусы с залоговыми аукционами и продажа собственности иностранным инвесторам – темы отдельные, про них в другой раз.)

Крах идеологии сопровождала неизбежная в таких случаях демократизация выборов, но она не носила глубинный и необратимый характер. Начав свое правление с создания совета при президенте, объединившего известных в стране писателей, гражданских активистов, бывших диссидентов, Ельцин довольно быстро потерял к ним интерес. Похоже, еще в 1992 году под давлением окружения президент без какой-либо огласки и без общественного обсуждения принял принципиальное, неправильное и роковое решение. Советскую государственную политическую систему было решено переименовать и реформировать, а не демонтировать. КГБ постоянно изменяли название, но не распускали, чекисты, в свою очередь, продолжали тихо готовиться к реваншу. Идеология исчезла, но ее заказчик и бенефициар – номенклатура – не проходила люстрацию, перекрасилась и затаилась в ожидании своего часа.

За несколько месяцев до добровольной отставки президента страна простилась с академиком Д. С. Лихачевым. Некрологи газет как под копирку написали: «умер последний российский интеллигент». Конечно, самый свободный и креативный слой нашего общества никуда не исчез, но ему объяснили: власть в вас не нуждается. Тот, кто по определению, кто в силу самого своего неформального морального и социального статуса дает объективную и независимую оценку происходящих в стране процессов, кто способен делать прогнозы и аргументированные предсказания на десятилетия вперед, кого по всем политологическим законам и правилам называют неподкупной национальной элитой, вновь, как и в советские времена, в реформируемой России не понадобился…

Приведу в этой связи только одну конкретную и характерную историю, подтверждающую сказанное и не получившую в свое время никакого резонанса в российских СМИ…Огромную бесценную коллекцию картин выдающихся несоцреалистических художников времен СССР, собранную, спасенную и чудом вывезенную за рубеж великим советским греком Георгием Костаки, в годы Ельцина Минкультуры было предложено бесплатно вернуть на родину. Но Родина-мать принимать коллекцию отказалась. (Как говорится, за подобное поведение мамашу следует лишать материнства!)

Еще раз повторю и подытожу главное: половинчатые реформы Ельцина сохраняли КГБ, спасали и сохраняли номенклатуру, исключали свободное развитие бизнеса и частной собственности и не признавали голос интеллигенции главным национальным камертоном! Власть подтвердила, что она не может обойтись без политической полиции, без кагэбистов, потому что не может обойтись без контроля за сферой идей. Номенклатура рассчитывала самостоятельно формировать нужную ей картину прошлого, настоящего и будущего с помощью появившихся в СМИ управляемых провластных политологов на ставке. И это ей в определенной мере удалось. Вопрос об открытой, серьезной и честной гражданской дискуссии не был включен в российскую повестку дня. Сколько-нибудь заметное и влиятельное вхождение в сферу СМИ независимых интеллектуалов исключалось, это доказывало, что новая либеральная власть на самом деле так же несостоятельна, как и прежняя, она не имеет достойных оппонентов для гражданской дискуссии. Курс на кремлевский, официальный либерализм продавливался в общественное мнение благодаря опоре на костыли проплаченных СМИ-пропагандистов и через ограничения для независимых интеллектуалов.

Еще раз подчеркну противоречивость Ельцина. С одной стороны, он не пытался напрямую возродить цензуру, но свобода слова в РФ быстро оказалась свободой от слова. Писать можно было все или почти все, но Кремль спокойно пропускал критику мимо ушей, ибо СМИ не стали четвертой властью.

Ельцин не сделал самого главного. Он не провел публичное обсуждение и расследование, куда привело внедрение коммунистической идеологии. Ответ на этот фундаментальный вопрос не прозвучал ни тогда, ни тем более теперь. Никто не объяснил и не показал, что движение по навязанной номенклатурой лживой коммунистической идеологической карте привело гигантскую страну к банкротству. Поэтому попытка повторения и возвращения к новой государственной идеологии не исключена и вполне вероятна, хотя Конституция это запрещает. ТВ не рассказало, что внедрение государственных мифов и утверждение лживых целей – главная причина наших фантастических по масштабам людских утрат, наших невероятных материальных лишений, нашей потери союзников, друзей, международного авторитета.

Государство не позволило сделать вывод о том, что именно тотальная гиперцензура, усечение мозга, запрет на свободную мысль и свободу слова привели страну к жуткой человеческой и цивилизационной деградации. Как писал Солженицын, XX век Россия проиграла.