Восстания в лагерях принципиально изменили советскую внешнюю политику. В сентябре 1955 года СССР установил дипломатические отношения с ФРГ, в Москву впервые прибыла официальная западногерманская делегация во главе с канцлером Конрадом Аденауэром, не только по итогам переговоров, но и в результате воркутинского восстания, о чем, конечно же, Кремль никогда публично не сообщал, были отпущены на родину все еще продолжавшие работать в СССР немецкие (38 тысяч человек) и японские военнопленные.

В преддверии установления отношений с ФРГ в феврале 1955 года газета «Правда» в редакционной (т. е. подготовленной в ЦК КПСС) статье неожиданно предложила Вене провести переговоры. И в мае 1955-го Москва по собственной инициативе заключила с открытой некоммунистической страной Австрией договор о ее нейтралитете и вернула свои войска на родину (чтоб не разбежались и потому, что перспектива дальнейшей советской экспансии представлялась уже нереальной). Советская зона оккупации Австрии по инициативе Кремля прекратила свое существование.

Первое послевоенное десятилетие финны постоянно ожидали, что их вот-вот отправят в соцлагерь и обяжут строить светлое будущее. Но с середины 1950-х миролюбивый СССР неожиданно отказался от использования военно-морской базы на финском полуострове Порккала-Удд. (Договор об аренде, подписанный в 1947 году на 50 лет, был денонсирован Москвой в 1955-м.)

Можно утверждать, что в результате восстаний в ГУЛАГе советский режим радикально изменил всю свою внешнеполитическую стратегию. Отказавшись от подготовки мировой революции, т. е. от развязывания мировой войны, руководство компартии было вынуждено провозгласить курс на мирное сосуществование двух систем.

Добавлю, что ограниченная либерализация и критика сталинизма, проводившаяся по указанию Политбюро ЦК КПСС в послесталинские годы в Польше и Венгрии, в меньшей степени в ГДР, Чехословакии, Болгарии, Румынии (после прихода Н. Чаушеску она полностью прекратилась) и Монголии, – это долгое эхо антитоталитарного сопротивления Доброштана и Грицака. По тем же причинам в 1957 году было принято решение о выводе советских войск из Румынии.

Еще одно отдаленное следствие незамеченной официальными историками революции зеков – кризис в отношениях КПСС и КПК. Вскоре после XX съезда Москва потеряла поддержку братской китайской компартии. Каяться и либерализироваться Пекину было незачем. Подвергать критике Сталина и тем более председателя Мао там никто не собирался, поскольку китайскому КГБ, увы, удавалось полностью справляться с возникавшими в Поднебесной бунтами.

Те же факторы привели во второй половине 1950-х к конфликту между Москвой и Тираной. Коммунистические диктаторы Э. Ходжа, X. Леши и М. Шеху постоянно опасались влияния югославского либерального социализма на суверенную албанскую демократию. Когда же оттепель протрубили из Кремля, маленький балканский народ оказался под еще более жестокой тиранией своих вождей, прибегших к блокированию с Пекином и против Хрущева, и против Тито.

Картину номенклатурного отступления в послесталинском СССР дополню еще несколькими сюжетами. Восстания в ГУЛАГе надломили тоталитарный режим, но не смогли его уничтожить. Ради удержания власти политбюро пришлось отказаться от террора как своей главной стратегии. На некоторое время политическая атмосфера в стране стала чище и свободней. Вектор, определявший направление движения России, вновь, как и в годы НЭПа, прокладывал народ, а не номенклатура. Революция зеков стала новым изданием задавленного советским режимом вооруженного кронштадтско-тамбовского протеста.

В этой ситуации интересно проследить логику поведения нового номенклатурного лидера Никиты Хрущева. (Будучи подростком, я не пропускал в газетах ни одного его доклада, регулярно слушал его речи в прямом эфире, всегда встречал на выходе из лужниковского Дворца спорта, где традиционно проходили своеобразные отчеты Хрущева о поездках за рубеж.) Юношеские впечатления, позднее дополненные изучением многих исторических и публицистических источников, позволили сформировать целостный образ советского руководителя.

Хрущева характеризовали несколько ключевых качеств. Конечно, он был властолюбив и ради достижения высшего в государственной пирамиде поста вступал в самые разные заговоры и сговоры с другими (или против других) номенклатурными игроками. В общении с западными лидерами Хрущев не всегда мог скрыть свою обиду (из-за недооценки его исторической миссии), зависть (из-за роскоши, увиденной при посещении резиденции президента США в Кемп-Девиде…). Зависть иногда проявлялась даже в реакции на события внутри страны (Хрущев потребовал ввести в УК статью о смертной казни и расстрелять валютчика Яна Рокотова, подпольного бизнесмена, собравшего большое количество золотых царских монет). Партийный руководитель был плохо образован, временами эмоционально неустойчив, но обладал природной смекалкой и здравым умом. И еще одно, может быть, самое главное качество Никиты Сергеевича – где-то в глубине души он оставался человеком искренним, он не был коммунистическим роботом-фанатиком, функционером-маской, он искренне верил (до поры до времени) в новый строй, в концепции и теории которого разбирался не больше, чем Чапаев в интернационале…

Хрущев пережил революцию в Венгрии и приказал подавить ее танками, внутренне продолжая верить в коммунизм. (Отдельно отмечу, что если восстания в лагерях привели к объявлению Австрии нейтральным государством и выводу из нее советских войск, то нейтрализация Вены в 1955 году повлияла, в свою очередь, на изменения общественных настроений в Венгрии. Из этих изменений выросло Будапештское восстание и Венгерская революция 1956 года! Ведь Австро-Венгрия долгое время была единым государством, как РФ и Украина.) Загодя, в 1961 году, Хрущев объявил 1980 год годом построения коммунизма в СССР, хотя экономика страны, особенно ее сельское хозяйство, демонстрировали хроническую неэффективность…

Однако народные протесты, о которых пропаганда не информировала и которые никогда не умолкали, подтачивали существовавшую у партийного лидера веру в коммунизм. Хрущева угнетало то, что, убеждая весь мир, что мы находимся в авангарде мирового прогресса, на практике СССР отгораживался от внешнего мира железным занавесом идеологии, цензурированием информации, полным закрытием государственных границ. Нельзя не учитывать и воспоминания некоторых журналистов из группы сопровождения Никиты Сергеевича, уверявших, что случавшиеся временами истеричные публичные хрущевские выпады против Запада были вынужденным и банальным спектаклем.

…В сентябре 1960 года на турбоэлектроходе «Балтика» советская делегация во главе с первым секретарем прибыла в Нью-Йорк для демонстрации преимуществ социалистического строя, а заодно и для участия в работе Генеральной Ассамблеи ООН. Один из членов многократно перепроверенного экипажа «Балтики» Виктор Яаниметс сошел на берег и… попросил политического убежища в США. Побег Яаниметса был очередным звеном непрерывно нараставшего сериала под названием «Бегство из социалистического рая на Запад». По мере приоткрытая границы невозвращенство становилось явлением все более частым, причем происходило оно только в одну сторону, с востока – на запад.

Но, видимо, окончательно подорвало хрущевскую веру в систему восстание рабочих Новочеркасска 1–2 июня 1962 года. (Официальная информация об этих событиях стала доступной только в годы перестройки, спустя четверть века после произошедшего.) Диссидент-политолог Сергей Григорянц убежден, что к концу своего правления Хрущев полностью разочаровался в советской системе. Выводам Григорянца вторил сын экспартруководителя Сергей Никитич Хрущев. Будучи человеком крайне осторожным, Сергей Никитич тем не менее на встрече в Библиотеке иностранной литературы в Москве летом 2016 года ответил на мой вопрос прямо и открыто: с 1962 года Хрущев пришел к выводу, что система не работает.

Можно только догадываться, насколько глубоко Хрущев собирался реформировать СССР. По свидетельству Евгения Евтушенко, в 1962 году партийный лидер потребовал от секретаря политбюро по идеологии Ильичева подготовить постановление об отмене цензуры, фактически об отмене государственной идеологии. В ответ на это партноменклатура организовала в декабре 1962-го известную выставку картин в московском Манеже, где эмоционально разогретый Хрущев публично накинулся на советских художников-абстракционистов…

В Устав КПСС, принятый по инициативе первого секретаря на XXII съезде в октябре 1961 года, были включены положения об обязательной постепенной ротации партруководителей всех уровней. В течение трех-четырех лет состав выборных органов должен был полностью обновляться. Правда, для первых секретарей райкомов, обкомов и выше Никита Сергеевич предусмотрел исключение из этого правила. В 1963 году в стране был объявлен своеобразный переход к многопартийности по-советски – компартию разделили на городскую и сельскую. В бюллетени для выборов в Советы народных депутатов предполагалось включать несколько кандидатов… В экономике вместо прежней уравниловки вводился принцип материальной заинтересованности и хозрасчет…

Эти и другие идеи руководителя вызвали скрытое беспокойство его ближайшего окружения. (Проходивший весной 1966 года XXIII съезд отменил положения партустава о ротации номенклатуры.) Заговор против первого секретаря возглавил очередной продолжатель дела великого Ленина Леонид Брежнев. В тайной беседе с тогдашним председателем КГБ Владимиром Семичастным Брежнев предлагал устранить своего товарища, подстроив Хрущеву авиакатастрофу. В конце концов оба собеседника сошлись на том, что подобные вопросы лучше решать на серьезно подготовленном Пленуме ЦК КПСС.

…По сей день подлинные причины отставки Хрущева официальными историками не названы. Основы советского госустройства сохраняются и продолжают действовать в РФ, хотя и в новом изводе, и в новой форме. Открытый для общества и честный анализ развернувшегося в 1964 году политического кризиса официальная социальная наука в СССР никогда не проводила.