Глава 15

Андрей Дмитриевич Мезенцев, недавний посол Российской империи в Конфедеративных Штатах Америки, гвардии генерал-майор, а с недавних пор «всего лишь» тайный советник и «владыка» заокеанской губернии Русский Орегон, с утра раннего вышел из дому и, хлопнув дверью, зашагал к зданию губернской управы.

Блестящая карьера первооткрывателя Русской Калифорнии, в заокеанские разведчики отряженного великим князем Константином ещё в далёком 1845 году, когда Особая Экспедиция с китайцами возилась и только-только Владивосток закладывала, дала трещину. Да какую трещину — под откос навернулась! И всему виной — баба! Говоря по правде, Андрей Дмитриевич супругу дорогую, горячо любимую Монику Константиновну, бабой именовать решался исключительно мысленно и вне стен дома, но сегодня припекло опального губернатора, ой как припекло!

Говорили же дуре своенравной, предупреждали! Нет, как назло устроила поездку в приграничные районы с Мексикой, собрала до трёхсот чумазых, голодных, оборванных ребятишек и вывезла в Константинополь-Тихоокеанский, требуя от наместника устроить сироток в приют, так как родители тех ребятишек погибли от зверств корейских карательных отрядов. Мезенцев в то время аки тень следовал за Президентом Конфедерации Джефферсоном Дэвисом, стараясь не упустить момент возможного начала сепаратных переговоров Севера и Юга. В кипящем котле политическом, интригами и провокациями переполненном, ухитрился не свариться, как герой ершовского «Конька-Горбунка». А на домашнем фронте такой удар!

Не зря, ой не зря старый разведчик Образцов слал срочные телеграммы в Атланту и Ричмонд, «намекая» на нежелательность поездок Моники Константиновны Мезенцевой с благотворительной миссией в приграничные районы. А ведь она даже границу не пересекала, сирот набрала по большей части в Техасе и в Сан-Диего. Там корейцы, по крылатому выражению Константина Николаевича, «зачистили» территорию от потенциальных грабителей и бандитов. Вешали всех, кого ловили с оружием и неважно — представляешь ты официальную власть или простой траппер. Так и висели рядышком бродяги-оборванцы, бандиты, охранники поместий, полицейские, солдаты регулярной армии республики Мексика. На Тихоокеанском побережье боевые корабли российского флота влетали в мексиканские порты и высаживали роты десанта, состоящие исключительно из корейцев. Командовали такими ротами офицеры Особой Бригады полковника Сыромятова, которого Мезенцев, было дело, едва не отправил под суд военного трибунала. Тогда Никиту спасло лишь личное вмешательство императора, а ныне он на коне — за смещение «старцев» Беловодьевской старообрядческой общины, пожалован золотым оружием от государя, саблей «За Веру и верность»…

На какое то время даже война Севера и Юга отошла на второй план, все замерли в ожидании, понять пытаясь, зачем Петербург ополчился на Мехико. Что это: война, интервенция? Как далеко зайдёт Константин в желании покарать вороватых мексиканцев?

К радости «русских американцев» и конфедератов, дело ограничилось рейдами на 50-100 миль вглубь территории Мексики и демонстрацией мощи эскадр Тихоокеанского и Атлантического флотов. А несколько тысяч повешенных бандитов всего лишь предостережение, хорошая такая «зарубка» для подрастающих мальчишек, грезящих о подвигах, оружии, норовистых скакунах, картах, виски, доступных женщинах и прочих приключениях.

В Мехико не стали лезть на рожон, тем более визит французского императора в Санкт-Петербург прошёл с большим успехом, два императора договорились принять участие в торжественном открытии Суэцкого канала в июне 1864 года, Турция даже гарантировала прохождение Проливами кораблей Черноморского флота «туда-обратно».

Сам канал уже заработал «на живую нитку», обслуживая интересы пока что только Франции, проталкивая кратчайшим путём в Индийский океан людей и грузы. Но полноценная эксплуатация столь серьёзного и масштабного сооружения начнётся с момента торжественной церемонии открытия.

А потому, европейский союзник, на которого так надеялись мексиканцы, всего лишь «выказал озабоченность» разрастающимся конфликтом России и Мексики. Однако Константин ответил Наполеону, что ничего страшного не происходит, уничтожаются лишь бандиты, а блокада портов американского государства — исключительно удар по пиратам. На сём дипломы и главы двух великих держав и успокоились. А из Вашингтона пришёл вежливый отказ в посылке эскадры на юг, в Мексиканский залив. Во-первых британский флот мог раздолбать неприспособленные к дальним переходам, перегруженные несколькими слоями защитной брони мониторы САСШ. А во-вторых, слишком велик риск самим кораблям исполнить «опрокидонт» в неспокойном океане. Ну и русских со счетов никак не сбросишь, тем более у адмирала Истомина появились подводные лодки, способные к сверхдальним переходам и атаке самодвижущимися минами!

Дело бы так и заглохло, мало ли случаев наведения порядка странами «цивилизованными» на территории «диких» соседей. Но тут Моника собрала малолетних оборванцев и на железнодорожной станции в Техасе запечатлелась с этой толпой на фотографический аппарат газетчиков из Великобритании. Статья, аж с трёмя фото супруги посла Российской империи в КША, гневно обличающей «зверства военных» сделавших сиротами сотни, да что там сотни — тысячи детей, имела невероятный успех. Крупнейшие европейские газеты данный опус перепечатали, не преминув намекнуть, что госпожа Мезенцева «близкая знакомая» русского императора.

Из Санкт-Петербурга отреагировали мгновенно. По правде говоря, Андрей Дмитриевич, прочитав пару газет, ждал едва ли не ареста и отсылки со всем семейством в «солнечную Якутию», как изволил частенько шутить Константин Николаевич. Однакож, обошлось. Из послов в губернаторы, из Атланты в Петровск, бывший Портленд, что на реке Колумбия, на самом севере губернии Русский Орегон, считай, что на границе с губернией Русский Вашингтон. Да уж, умеет царь батюшка даже в названиях уесть оппонентов. А Мезенцеву теперь предстоит «поднимать и развивать промышленность и аграрную составляющую в губернии», как предписал в Указе его величество, отправляя опального посла и генерала в персональный «Берёзов»…

Наместник хоть при введении в дела и инструктаже, помимо слов помог и деньгами, выдал 500 тысяч серебром на первоочередные нужды губернии, но перенести «столицу» Русского Орегона в центр штата отказал. Дескать, государь велел, чтоб именно Петровск был губернским городом и развивался как порт, в том числе и был городом «дублёром» Новосибирска-Сиэтла. Мало ли какая замятня случится в будущем с англичанами, которые в своей Британской Колумбии наверняка замышляют коварные планы против русских переселенцев.

Благо, в Русском Вашингтоне «владычит» старый соратник Ефим Кустов, который вернувшись из Петербурга, перевёз семью из Калифорнии, оставив дом и усадьбу кому-то из детей. Кустов после «передела» в Беловодьевской общине и воцарения на казне старообрядцев молодёжи, в том числе и сына Дмитрия, с удовольствием покинул долину золотой речки Сакраменто, с невероятной энергией обустраивая Новосибирск-Сиэтл.

Мезенцев завидовал жизнерадостности казака, мотавшегося от поселения к поселению, строящего грандиозные планы по перевозке сразу пяти тысяч семей из России.

— Ты как будто помолодел, Фомич, — подкалывал коллегу Мезенцев, — мы с тобой, считай ровесники, оба генералы, оба губернаторы, а ты шустришь, прям как твой Димка в двадцать лет. Помнишь, когда он столбы первые телеграфные ставил?