Мы послушно отошли вглубь класса. Только тогда ворвались они, двое чуждых с автоматами. Первый – знакомого вида ленивцеподобный крустул. Второго я тоже узнала и невольно содрогнулась. Зор – вонючий медведь с собачьей башкой. Оба здоровые и злобные.

– Долго, – прорычал медведь. – Не люблю ждать.

Он направил дуло автомата на Лютика и нажал на спусковой крючок. Я заорала от ужаса, но, оглушенная выстрелом, не услышала своего крика. Организм решил, что пора падать в обморок по-настоящему. Лишь чудом мне удалось остаться в сознании. Однако, как и планировалось, я рухнула на пол.

«Не желаю видеть их, – мысленно приговаривала я. – Ни видеть, ни слышать, ни ощущать».

– Добей обморочную самку, – велел зор. – Не хочу тащить ее. Или лучше…

Мама! Неужели меня решили сожрать прямо здесь?!

– Нет-нет! – заверещал Тюлень неожиданно тонким бабьим голосом. – Я сам понесу свою сестру. Пожалуйста, не трогайте! Я сам!

– Живо!

Меня тут же подхватили на руки и потащили в неизвестном направлении. Подглядывать я не могла, боялась сбить виденье. Лишь бы силы хватило, ведь чем дальше от Кьяки меня уносили, тем выше была вероятность, что вершители не смогут ничего рассмотреть.

Шли мы долго, или мне только так показалось. Лишившись возможности смотреть, я прекрасно все слышала: и плач, и крики ужаса, и рычание чуждых, и редкие выстрелы. До носа долетали запахи: монстров, крови, страха. Страх, казалось, пропитал школу, въелся в ее стены. Он клубился, подобно туману, оседал капельками воды на волосах, забивался в поры. Страх становился единственно доступным состоянием.

Наконец Тюлень остановился и с осторожностью положил меня вначале на пол, а потом и к себе на колени.

– Молодец, – прошептал он на ухо. – Даже здесь почти все видно.

Я чуточку успокоилась.

– Где мы?

– В спортзале. Детенышей почти всех привели. И многие наши умники здесь! Видно, посчитали, что выгоднее пустить их на консервы, чем убить просто так.

В его голосе послышалась с трудом сдерживаемая радость.

– По мне, лучше быть застреленной, чем съеденной, – буркнула я, не разделяя его восторгов. – Они не выдадут нас?

– Нет, конечно. Пусть они и слабые, но не глупые, – обиделся творец.

– Прости. А где Лютик? Он живой хоть?

Остальных я слышала: и Карата, и Иглу, и девочек-воительниц, и парней из их пригоршни.