Карат даже не дернулся.
– Видящая тоже! Мне нужна твоя помощь.
И правду, сидевшая рядом Кьяка вдруг зашаталась и начала заваливаться. Глаза ее затягивались, лишая меня возможности видеть.
– Что с ними? – голос Карата дрожал.
– Похоже на действие арпакама.
– Что за дрянь?
– Новая разработка, – зло ответил Евгений. – Не думал, что они будут ее использовать.
– Как помочь? Ты сможешь убрать воздействие?
– Только приостановить. Нужна твоя кровь.
В ответ я услышала что-то явно матерное.
– Смесь крови чуждого и вершителя остановит на некоторое время арпакам. Где найти антидот, я знаю. Но нужно спешить, иначе будет поздно.
Что было потом, я не видела и не слышала. Сознание мутилось, образы размазывались. Лишь позже, когда Кьяка сумела открыть глаза и подняться, мне удалось осмотреться. Отца Эльвирки, как и ее самой, рядом не было. Я, вернее, мое тело лежало в объятьях Карата. Он покачивался от слабости, но продолжал прижимать меня к груди.
– Держись, Лиза, – шептал он. – Держись. Хватит уже смертей, и так не сосчитать. Держись.
Внезапно картинка и звук пропали. То, чем я теперь являлась, пронзило острой болью. Она резанула по нервам и ушла, оставив меня в полуживом теле. Моем настоящем теле.
– Кара… – Язык не слушался. – Карат…
– Тшш, Лиза, – улыбнулся он. – Просто лежи. Скоро все будет хорошо.
Антидот отец Эльвирки и вправду нашел. В закромах у своего братца, которого едва не убил от ярости. Вещество нам с подругой тут же вкололи. Ее забрали родственники, меня увезли в гнездо. В бойне, кроме Чары, погибли еще двое: молоденький воитель и столь же юный корнига из огромной семьи Эльки. Остальные отделались ранениями.
Я быстро шла на поправку, о чем немного жалела. Ведь все два дня, что я была в лапах искусников, меня навещали Карат и Череп, поправлявшие свое здоровье в соседней палате. Говорить мы не говорили. Я не чувствовала в себе силы, а напарник, казалось, и вовсе забыл, что вершители имели возможность общаться с помощью слов. Карат заходил ко мне, усаживался на стул и замирал. Череп забирался в кровать, прижимался горячим телом и закрывал глаза. Так мы и молчали. Впрочем, и этому я была рада. Ночные часы без несносного воителя тянулись, словно дни.
В тот день, когда нас отпустили, состоялось прощание с Чарой. Вершителей не хоронили, их кремировали, а потом развевали прах над рекой. Не знаю, кто дернул меня за руку, но ошейник Тьмы и любимую заколку ведьмочки я забрала себе. В напоминание.
А потом долго стояла на берегу реки и мысленно просила у них обеих прощения. Карат с Черепом были рядом, тихие и угрюмые. Мы не стали с Чарой подругами, но одному она меня научила точно: что бы ни случилось, как бы ни сложились обстоятельства, защищать то, что дорого, до конца.