После завтрака роту на плац, а знамённую группу в штаб направили. Взводный сам нас и повёл. Но не дошли малость, усатые газетчики в цилиндрических шляпах напали со своим фотоаппаратом. Семён Алексеевич, посмотрев на карманные часы мимоходом, соблазнился на фотографию и остановил нас, чтоб позировали.

Мне и самому вдруг захотелось запечатлеться! Ведь в газету уж точно попаду! И потом Фёдор хоть посмотрит, какой я красивый вышел. Вряд ли деда пустят сюда сегодня.

Вспыхнуло что–то в коробке, ранцем висящей на груди у одного. Кивнул газетчик удовлетворительно. Собрались дальше уже идти, а репортёры на взводного напали с расспросами. И всё карандашом в блокнот плотный записывают.

— Господин юнкер, — подскакивает и ко мне молодой мужчина на вид очень скользкий. — А почему у вас эти косички не как у других?

— Аксельбант называется, господин репортёр, — отвечаю важновато.

Смотрит пару секунд, кивает, записывает. И дальше:

— Ну так и?

— Знамя училища понесу, — заявляю гордо.

— А, понятно, — комментирует обыденно и снова записывает, а дальше выдаёт: — что скажете об отношении офицеров? Эксплуатации в труде и притеснении по чину? Хотели бы что–то поменять? Не стесняйтесь выражаться, здесь все свои.

— Никак нет, — ответил по–военному, едва скрывая возмущение от таких вопросов. Вот же наглые. И не стесняются спросить.

— Так, всё, — отогнал газетчиков штабс–капитан с хмурой гримасой. — У нас здесь никто никого не колотит, все служат Родине и делают по совести.

Двинули дальше. Эти за нами. Как–то дико, вроде дядьки приличные, а ведут себя как цыгане. На ходу спрашивают, мы игнорируем. У штаба отстали, где второе оцепление из полицейских стоит и делегаты всякие мелкими кучками. Похоже, иностранцы.

— Ишь, московские какие наглые, — фыркнул взводный. — Им Европа там наплела, что мы тут рабский труд используем в армии. Налетели, как мухи на говно. Эх, фотокарточку бы.

— Это ж немцы? — Кивнул на ближайших юнкер Опухов.

— А вон и британцы, — добавил Давыдов.

Все странно одетые. Галстуки, шляпы цилиндрические, как в цирке клоуны.

Проскочили в штаб. И там простояли почти час в ожидании команды. Время тянется долго, когда кажется, что вот–вот, изводишь себя ещё больше.

Знамя получил, как положено. Всё по военному ритуалу. Надев белые перчатки, в руки принял бережно за древко, и уже не выпущу. В бою так до самой смерти знаменосец его несёт, аль до победы, из рук не выпуская.

На улицу уже с бешеным сердцем вышел! У штаба никого, как корова языком слизала. Зато нас сам начальник штаба догоняет. Грузный толстяк в парадке тугой пыхтит, как паровоз, но всё равно торопится. Лицо красное, глаза навыкате. Наверное, раза два за всё время в училище его видел. Поросёнка мне напомнил упитанного. А так–то целый подполковник.

Ещё не доходя до плаца, стало ясно, что народ его со всех сторон окружил, а наши роты там уже построенные стоят. Судя по одеждам богатым, городской знати собралось немало. Красивые шевелюры девушек просматриваются. Татьяна точно должна быть где–то здесь!