– Ходят слухи, ты выставила на аукцион кое-что особое.

Современный зритель предпочитает потреблять культуру в одиночестве. В отсутствие смеха и визга зрительного зала магия кино просто не действует. Об этом знают и киностудии, и дистрибьюторы, и сетевые кинотеатры. Вот почему сейчас так любят проводить всевозможные конкурсы и раздавать билеты на пресс-показы: выиграв билеты, молодежь приходит в восторг, а что может быть лучше, как набить зальчик восторженной молодежью и пригласить критиков?

Когда толпа кайфует, положительные рецензии льются потоком. Человеческому мозгу, лимбической системе необходимо, чтобы целое сообщество кайфовало или погружалось в депрессию одновременно.

Но теперь, когда кинотеатр можно установить дома, а фильм – скачать, очень многие, особенно культурная элита, люди с достатком, те, кто первым перенимает новшества, варятся в собственном соку. Смотрят фильм в одиночестве и недоумевают: а чего это кино не такое смешное, или не такое страшное, или не такое печальное, как раньше?

Наедине с Митци в женской уборной толстячок попросил:

– Дашь послушать?

Перематывая запись, Митци пояснила:

– Называется «Веселый Цыган, длинноволосый блондин, двадцать семь, замучен до смерти, промышленный фен».

Она наблюдала за толстячком, пока тот вставлял наушники в заросшие шерстью уши.

Человек стесняется проявлять эмоции в одиночестве. Когда слышишь вопль, словно получаешь разрешение завопить. Человеку необходимо чувствовать себя частью общей лимбической системы, коллективного сознания. Как тем псам, что взвыли вместе, в едином лимбическом резонансе. Поэтому продюсеры всего мира схватились в битве за лучший вопль.

Митци нажала кнопку «Воспроизведение».

Толстячок выгнулся, словно его током ударило. Затрясся всей тушкой, глазки выкатил так, что выпученные белки в сетке кровеносных сосудов чуть не выпали вместе с желтой радужкой. Так и застыл над раковиной, вцепившись в края; слезы адской боли прыснули из глаз.

Выходя, Митци бросила через плечо:

– Сейчас ставка миллион двести.

В баре она столкнулась с неизбежным. Джимми стоял в полном одиночестве.

– Что вообще происходит? От меня воняет, что ли?

Парень явно был обижен. Блаш Джентри скрылась, а больше никто к нему подходить не желал. Джимми просто понятия не имел, как вести себя в цивилизованном обществе. Митци-то к этому давным-давно привыкла. Трудно было не полюбить человека, который упорно не желал признать ужасную правду о ней; однако уважать его было еще труднее.

Митци привела Джимми в небольшой зальчик, где все сиденья в центре уже были заняты, лишь несколько одиночных кресел между ними оставались свободными. Митци оставила Джимми в проходе между рядами, а сама добралась до единственного свободного кресла точнехонько посреди толпы.

Джимми не хотел уходить из дома. «Давай останемся и поебемся», – предложил он. Благодаря «Амбиену» каждый раз с Джимми был как первый. Надевал он резинку или нет, Митци и не знала; скорее всего, нет. Он жил как жил и в голову не брал, поэтому лучшее, что могло бы с ним случиться, – это зачать себе подобное существо. Этакий ремейк, «Джимми 2.0». Это как дать себе второй шанс в жизни: переложить бремя ответственности на нового себя, а прежнему себе дать разрешение просрать остаток дней. Митци сразу его предупредила: ни в коем случае. Залетать она не собиралась.

Когда она села в кресло в центре, четверо сидевших рядом встали и беззвучно переместились в кресла подальше. Парочка, сидевшая по ее другую руку, тоже переместилась на менее удобные места. Несколько минут спустя территория вокруг Митци стала свободной. Несколько рядов впереди и позади нее, множество мест по бокам, – все опустело. Посмотрев на Джимми, она помахала ему рукой.