Роуз непонимающе моргнула. Она понятия не имела, что это за чары такие, и не собиралась спрашивать, потому что Фредди опять бы начал над ней насмехаться. Но чары с запахом – это явно что-то интригующее. Она пожала плечами:

– Ну рассказывай. Знаешь же, что я ума не приложу, что все это значит. Что это за чары и почему они пахнут?

Фредди хотя бы сделал вид, что ему стыдно.

– Извини. После того как ты избавила нас от той штуки в понедельник, я все забываю, что ты ничего не знаешь о магии.

Роуз уставилась на него. Он говорил почти так, как будто в данный момент относился к ней как к равной – этот мальчик в вельветовом костюме и безупречно выглаженной рубашке с рюшами. Впервые она подумала, можно ли и в самом деле не обращать внимания на ее странный дар. Разве у нее нет долга перед кем-то – она не знала кем, разве не обязана она что-то с этим сделать? В приюте всегда непримиримо боролись с расточительством. Мисс Локвуд каждый вечер высыпала чайные листья, которые заваривали днем, на поднос, чтобы высушить их и использовать повторно. Неужели она позволила бы Роуз упустить такую возможность? Роуз слегка покачала головой и поняла, что Фредди начал объяснять про чары личины:

– …И поэтому другие люди смотрят на тебя и видят то, что ты хочешь им показать, а не то, что есть на самом деле. Конечно, это очень сложно, потому что их нужно постоянно поддерживать. И с личинами еще такая штука: раз они искажают чувственное восприятие, иногда бывают побочные эффекты. Люди слышат звяканье, или иногда появляется странный запах. Все чувства, понимаешь?

Роуз кивнула.

– А ты умеешь наводить эти чары? – спросила она, разглядывая идеально гладкие светлые волосы Фредди и его темные глаза с удивительными отблесками золота. Если подумать, вид у него какой-то неестественный.

– Нет, конечно! – засмеялся Фредди. – Мне до этого еще кучу лет учиться.

– А вот я умею. – Густавус легко спрыгнул с подоконника и в полете превратился в стройного белоснежного кота с черным хвостом и черными лапами. Только его разноцветные глаза остались прежними. – Видишь? Теперь я сиамский кот. И что самое прекрасное: каким я был изначально? Ты не знаешь, действительно ли я должен все время так выглядеть. Вот почему личины – такая хитрая штука.

Роуз решительно покачала головой:

– Нет, это не настоящий облик. Я видела, сколько ты ешь.

Густавус превратился обратно в себя с недовольным видом.

– Не так уж много я и ем, – проворчал он, прижав уши.

– Тем, что ты съедаешь, можно было бы накормить не меньше трех сирот, – сообщила ему Роуз. Она улыбнулась. – Я им расскажу о тебе – ну, конечно, не о том, что ты умеешь говорить, не волнуйся. Сегодня среда, мой первый выходной. Я хочу сходить обратно в приют, навестить их. «И покрасоваться», – призналась она самой себе.

– В который час ты пойдешь? – обеспокоенно спросил Фредди. – Мисс Спэрроу сегодня опять придет, я подумал, ты захочешь на нее взглянуть. Узнать, как выглядят волшебницы. Хоть ты и не хочешь быть такой.

– Я пойду только после обеда, и я не хочу быть волшебницей, – сказала Роуз, хотя сейчас в ее голосе звучало меньше уверенности.

Фредди пожал плечами:

– Ну пускай. Но тебе стоит все-таки постараться взглянуть на нее. Вдруг тебе тоже покажется, что с ней что-то неладно. Мне она напоминает паука.

Роуз кивнула. Ей тоже не нравились пауки: то, как они быстро перебирают лапками, заставляло ее вздрагивать. Но она отлично умела сметать их метлой.