Книги

Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

22
18
20
22
24
26
28
30

499 Вельтман А.Ф. Воспоминания о Бессарабии //Пушкин в воспоминаниях современников. Т. 1. 3-є изд., доп. СПб.: Академический проект, 1998. /http://az.lib.rU/w/welxtman_a_f/text_0080.shtml (дата обращения: 22.03.2021).

500 Там же.

501 Дружинников Ю. Узник России. По следам неизвестного Пушкина //https://www.druzhnikov.com/text/rass/usnik/ (дата обращения 22.06.2012.). Приведем самые разные сайты для того, чтобы читатель мог убедиться, какая разная информация о Поэте ходит по сети.

Да, уже предугадываем обвинения коллег в том, что авторы ссылаются на мало проверенные источники и явно фейковые сведения. Наша книга ориентирована на историко-этнологическую направленность, и мы вынуждены констатировать, что подобные фейковые вещи большинство людей читают гораздо чаще, чем серьезные монографии. Поэтому мы их и приводим, в качестве примера, который говорит сам за себя. Вот, к слову, один из них: теория, что Пушкин – это Дюма Иhttps://www.spletnik. ru/blogs/pro_zvezd/186363_pochemu-by-i-net-teoriya-chto-pushkin-eto-dyuma (23.05.2021); Пушкин и Дюма – одно лицо? //mospravda. ru/2019/07/12/l 17873 (дата обращения: 12.03.2021) и т. п.

502 Впоследствии имели место еще несколько событий в этой связи. В 1985 г. вышел в свет художественный фильм «Возвращение Будулая» по роману Анатолия Калинина «Цыган». В главной роли снялся молдавский актер Михай Волонтир. То, что события пьесы происходили на Дону, нисколько не стерли из памяти миллионов зрителей и читателей книги (роман получил распространение во многих странах мира, но в данном случае речь идет о жителях СССР) тот факт, что Волонтир – актер из Молдавии, таким образом, субъективно укрепился образ настоящего «молдавского цыгана». Напомним молодым читателям данной книги, что в СССР не имелось столько возможностей для просмотра телевидения, а Интернета и вовсе не было в те времена, поэтому, когда на экранах появлялся новый фильм, он притягивал к экрану огромное число зрителей. Его смотрели, обсуждали, цитировали. Так было со Штирлицем из «Семнадцати мгновений весны», с «Черной кошкой» из фильма «Место встречи изменить нельзя». Так случилось и с «Будулаем». То, что главный актер, играющий цыгана, – из Молдавии, знали даже дети. Таким образом, цыганский миф Молдовы закрепился.

И тут возникает вопрос: а может, это было удобно и властям? Ведь представление о том, что молдаване – это цыгане, в немалой степени снимало в массовом сознании соотнесение их с румынами. А эта острая тема присутствовала со времени основания румынского государства.

Ну, и еще один пример. В 2006 г. кинорежисер Тигран Кеосаян по сценарию Дмитрия Иванова снял комедию «Заяц над пропастью», в которой Кишинев представлен цыганской столицей. Один из главных персонажей – 1-й секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев – путешествует с табором и т. п. Этот фильм, кстати, также укрепил в массах представление о молдавской цыганщине.

Конечно, это всего лишь зарисовки, но они формируют массовое представление, хоть и искаженное.

503 Деметер Н., Бессонов Н., Кутенков В. История цыган. Новый взгляд. Воронеж: Институт этнологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая, 2000. 334 с.; Бессонов Н.В. Цыганский альбом. М.: Белый город, 2012. 264 с.; Бессонов Н.В. Этническая группа цыган-кишиневцев //Revista de Etnologie si Culturologie. Vol. IX–X. Chișinău, 2011. C. 62–75; Смирнова-Сеславинская M.B., Цветков Г.Н. Цыгане: происхождение и культура. София-Мо-сква: Парадигма, 2009. 128 с.

504 Марушиакова Е., Попов В. Циганите в Османската империя. София: Литавра, 2000. 116 с. и др.

Заключение

XIX в. в истории Бессарабии насыщен многочисленными судьбоносными событиями. 1812 г. стал завершающим аккордом в ее судьбе, отделив ее от запрутских земель Молдовы.

Развитие края пошло по другим алгоритмам, свойственным окраинной территории Российской империи. Одной из новых характеристик бессарабских земель в XIX столетии является качественное обновление этносоциальных сообществ, проживавших в крае (задунайские переселенцы, немецкие и швейцарские колонисты, русские и украинские казаки, официально переселенные жители из русских губерний и Украины, наряду с массой беглого люда, находившегося в поисках лучшей доли), миграции из-за Дуная и обратно – это те глобальные процессы, которые, по сути, изменили этнокультурный облик края.

Край и раньше отличался полиэтничностью и поликонфессиональ-ным составом населения1. Однако приход русских властей повлиял и на этноконфессиональную составляющую бессарабцев и жителей Левобережного Поднестровья. Не случайно в названии второй главы мы использовали выражение «новый формат». В первые десятилетия XIX в. практически исчезло мусульманское население (турки, татары). Зато увеличилось число христиан. Но помимо их подавляющего большинства в крае селились и представители других вероисповеданий. Так, большая часть немецких колонистов исповедовала лютеранство. Возросло число лиц еврейского происхождения (иудеев). Напомним, что земли Бессарабии были включены русскими властями в черту постоянной еврейской оседлости (до 1917 г.).

В изучаемое время религиозная принадлежность не только продолжала выполнять серьезную мобилизационную роль, но и выступала в качестве мощной культурной платформы.

Необходимо подчеркнуть роль и значение бессарабских православных священнослужителей в духовной мобилизации населения. Бессарабская церковь, ориентированная на Москву, как бы сама проводила границу по восточнороманскому культурному пространству, о котором писал С. Хантингтон: «Наиболее ясный ответ, против которого трудно возразить, дает нам линия великого исторического раздела, которая существует на протяжении столетий, линия, отделяющая западные христианские народы от мусульманских и православных народов. Эта линия определилась еще во времена разделения Римской империи в четвертом веке и создания Священной Римской империи в десятом. Она находилась примерно там же, где и сейчас, на протяжении 500 лет. Начинаясь на севере, она идет вдоль сегодняшних границ России с Финляндией и Прибалтикой (Эстонией, Латвией и Литвой); по Западной Белоруссии, по Украине, отделяя униатский запад от православного востока; через Румынию, между Трансильванией, населенной венграми-католиками, и остальной частью страны, затем по бывшей Югославии, по границе, отделяющей Словению и Хорватию от остальных республик. На Балканах эта линия совпадает с исторической границей между Австро-Венгерской и Оттоманской империями. Это – культурная граница Европы, и в мире после “холодной войны” она стала также политической и экономической границей Европы и Запада.

Таким образом, полицивилизационная модель дает четкий исчерпывающий ответ на вопрос, стоящий перед жителями Западной Европы: “Где заканчивается Европа?” Европа заканчивается там, где заканчивается западное христианство и начинаются ислам и православие. Именно такой ответ хотят услышать западные европейцы, именно его они в подавляющем большинстве поддерживают sotto voce, именно такой точки зрения открыто придерживается большая часть интеллигенции и политиков»2.

Обращает на себя внимание, что православие, в его проявлении в славяно-молдавском летописании и в политике церкви, особенно в первые десятилетия XX века, сыграло важную мобилизационную роль в утверждении молдавской идентичности.

В ходе становления румынского государства, в отличие от Бессарабии, в православной традиции страны наблюдается важное изменение – отказ от ведения богослужения на церковнославянском языке. В связи с этим в монастырях происходит ревизия литературы на указанном языке. Начинается отдаление от Московского патриархата. Наибольшее расхождение началось после того, как румынская православная церковь перешла на использование григорианского календаря, в отличие от бессарабских священнослужителей, продолжавших пользоваться юлианским календарем.

Важно подчеркнуть, что то самое историческое разделение, о котором писал С. Хантингтон, сохраняется в Румынии (в умах и сознании тех, кто занимается этой тематикой; основная масса населения фокусирует свое внимание на повседневных проблемах) и Республике Молдова. В последнее время вплоть до настоящего момента бушуют нешуточные страсти борьбы за румынскую или молдавскую идентичность. Рассчитывать, что в обозримом будущем что-либо изменится, не приходится.