Осуществленный анализ источников позволяет выделить в истории изучения и освещения народов края в XIX – начале XX в. несколько этапов:
становления этнографии как научной дисциплины. Данный этап характеризуется отдельными сведениями, поставляемыми со стороны чиновников, офицеров и священнослужителей, которые выполняли определенные поручения своих ведомств и оставили после себя записки и описания малоизвестного тогда края. Здесь следует назвать П.С. Куницкого, И.С. Аксакова, А.Ф. Вельтмана и др.
В указанный период (в 30-е гг.) русский этнограф Н.И. Надеждин, один из организаторов российской этнографической науки, объездил на двуколке Бессарабию и опубликовал свои записки. Это был практически первый опыт этнографической экспедиции в крае.
В 1845 г. П.Е. Задерацкий в «Московитянине» публикует первую работу, из которой читающая аудитория узнает, что среди болгарских переселенцев проживают гагаузы.
Можно утверждать, что в описании приобретенной бессарабской земли в России названные авторы были первыми. Их трудам, конечно, недоставало системности, но эти сведения все равно бесценны. Кстати, авторы более поздней поры либо ссылались на них, либо просто заимствовали их наблюдения в своих сочинениях.
К данному периоду относится появление многочисленных работ Аполлона Александровича Скальковского, заслуженно прозванного «Геродотом Новороссийского края». В его творчестве имеется немало трудов, затрагивающих историю Бессарабии и ее население.
Завершением названного периода (начало – середина XIX в.) следует считать «литературную экспедицию» А.С. Афанасьева-Чужбинского в Юго-Западный край, осуществленную этнографом-беллетристом в 1857 г.
В конце первого этапа и в начале второго появляются труды офицеров русской армии, писавших о Бессарабии и бессарабцах.
Как успел заметить читатель, российские офицеры Н. Дараган, А. Защук, А. Шмидт оставили подробные описания края и народов, в нем проживающих. Труды настолько серьезные, что без ссылок на этих авторов не обходится, по сути, ни одна исследовательская работа по XIX-началу XX в.
Своего рода центрами накопления научной информации становятся местные и столичные периодические издания – в Бессарабии это «Бессарабские областные ведомости», «Кишиневские епархиальные ведомости». По справедливому мнению О.С. Лукьянец, периодическая печать выполняла функции научного центра11.
Еще одним важным событием, характеризующим этот этап становления этнографической науки в крае, было появление в начале 60-х гг. собственно этнографических работ. Первой из них является «Этнографическое описание Бессарабской области» офицера Генштаба, талантливого исследователя А.И. Защука. Его же перу принадлежат «Материалы для географии и статистики России. Бессарабская область». В них, в частности, наиболее полно на тот период были представлены описания народов, проживающих в Бессарабской области.
Накопление этнографического материала привело к тому, что в конце XIX в. стали появляться различного рода обобщающие, синтетические работы. Среди них следует выделить многотомные труды энциклопедического характера, опубликованные П.П. Семеновым-Тян-Шанским, его сыном В.П. Семеновым-Тян-Шанским.
Выходит в свет книга П.Н. Батюшкова, по-разному воспринимаемая его современниками и нынешними исследователями.
Несколько позже, в 1918 г., была издана знаменитая работа Л.С. Берга «Бессарабия. Страна. Люди. Хозяйство».
Этот период характеризуется появлением трудов, направленных на освещение отдельных народов края. Из-под пера П.А. Несторовского выходят книги, посвященные освещению русинского населения края «Бессарабские русины» (1905); «На Севере Бессарабии» (1910). В.А. Мошков пишет свой знаменитый труд, посвященный гагаузам Бендерского уезда(1901).
Обобщая полученные сведения, следует отметить доброжелательность авторов при характеристике всех этносоциальных сообществ, о которых они писали. В отдельных случаях можно даже встретить сочувствие к доле крестьянина. Вместе с тем нельзя не увидеть определенную надменность в отношении к местным жителям, что можно объяснить как новизной территории с особенностями населения, привыкшего к внешнему гнету, так и значительной социальной дистанцией. Все писавшие принадлежали к привилегированным социальным слоям общества, поэтому простолюдины любой национальности вызывали у них свойственное тому времени пренебрежение. Напомним слова А. Шмидта, который подчеркивал, что старался писать объективно обо всех народах «племени человеческого». При этом в характере молдаванина он усматривает «еще какую-то дикость и склонность к предрассудкам и суеверию».
Как успел заметить читатель, немалое число российских авторов XIX – начала XX в. отмечали свойственное местному населению дружелюбие. Одновременно многие из них (И. Яковенко, Ф. Вигель, А. Шмидт) обращали внимание на притеснение жителей со стороны евреев. Подобное нагнетание обстановки, производившееся сверху, в последующем (П. Крушеван) способствовало проявлению у части населения черносотенных настроений, что привело к еврейским погромам в Кишиневе 1903 и 1905 гг., а также к активизации революционных настроений среди еврейства России и Бессарабии, в том числе из-за притеснений этого народа на местах.