Мне понравилось, как она говорила мне «ты», так мне еще никто и никогда не говорил. Ее «ты», было как «я». Как-будто между ними не было никакой разницы.
— У тебя было много женщин? — спросила Гера.
— Никого.
— Я тебе верю.
Я прикоснулся к ее груди. Гера сделала попытку убрать мою руку, но я поцеловал ее.
— Она — моя, — сказал я ей.
— Как ты захочешь, — ответила она мне.
Основной инстинкт шевелил мои раздувшиеся ноздри. Я рычал от нетерпения и скулил одновременно.
Я — зверь, добравшийся наконец-то до самки.
Запах самки, прикосновение к ее начинавшему становиться влажным телу, — бесили меня, возбуждали, ослепляли мой мозг.
Извечная игра, когда лучшая самка достается победителю. Не тем, дрыхнущим по разным углам заброшенной деревни шавкам, не бобикам, изображавшим моих помощников, — мне.
Никто из них не пожелал схватиться со мной из-за нее. Таков страх, — который я внушаю. Таков ужас, — который они испытывают при виде меня.
Такова моя власть над ними…
Лучшая самка, — достается победителю. Таков закон.
От дня, когда я появился на свет, до этой минуты, — таков закон.
Победитель, — я…
Я возьму ее, эту невинную, но хитрую самочку, доставшуюся мне в награду, я выпью ее до дна, до последней капли ее крови. Я дам ей жизнь, о которой она просит, — во мне много, много всяких жизней. Во мне кишат разные жизни, которые требуют выхода, — меня переполняют жизни, они распирают меня.
Я продолжусь в ней, и в тысяче других самок, — которые будут доставаться мне, — победителю.
А я буду, буду побеждать, — пока иду твердо по земле, пока зорок глаз, решительна рука, пока нет жалости, и трезв расчет.
То есть, всегда…