Валентина не произнесла ничего, что было бы похоже на: «…именем Советской Власти…» Она развернула доктора Валдиса от себя, приставила к его затылку «Браунинг».
Потом Валдиса уже не было, и он не мог видеть того как его мозги бурого цвета, с вкраплениями сгустков красного, растеклись по белой березе, по дереву так широко распространенному в лесах средней полосы России.
«Загнанных лошадей пристреливают», — вспомнил Бекас название фильма, который смотрел в детстве.
С неба начал накрапывать дождь.
В обратный путь они отправились по сухому, не через болота.
Мотоцикл «Урал» цвета катафалка катил по разбитой дороге в направлении на Москву. Поплутал, покружил «Урал» по лесной и болотной глуши, по дорогам ведущим никуда. Метнулся от одного бездонного края глуши до другого. Теперь выбрался на прямой маршрут, проходивший мимо того места откуда этот маршрут и начался — мимо бывшего совхоза «Путь вперед». Двое на мотоцикле сами ли выбирали эти дороги или всё шло у них само собой — по накатанной. Быть может кто-то другой выбирал для них эти дороги? Ангелы ли? Черти ли? Кто знает…
Небо нависало над ними, суровое, не доброе, затянутое свинцовой тяжестью грозовых туч. Было видно, как вдалеке у самого края горизонта полощет с неба дождём, как вспыхивает молниями гроза над лесом Восьмой Аномальной Зоны.
В совхозе они решили остановиться, передохнуть, разделить ртуть и расстаться. Валентине в одну сторону, Бекасу в другую.
Ленка-Дурочка сначала услышала мотоцикл, обернулась, увидела и стала скакать на одной ножке.
— Ура! Красная Москва! Ура! — захлопала она в ладоши.
Старый алабай Пират, лежавший, по обыкновению у входа в коровник даже не поднялся, только посмотрел в сторону.
Валентина заглушила двигатель, сняла шлем, опустила очки авиатора себе на шею. Копна волос цвета льна рассыпалась по её плечам.
— Егорыч, а, Егорыч! Гостей принимаешь?! — крикнул Бекас, вылезая из мотоколяски.
Ленка-Дурочка забежала в дверь коровника — позвать протодьякона.
Все вместе пили чай на кухне. Красное знамя в углу. Георгий Победоносец на стене. Егорыч говорил о погоде и кормах для коров. Ленка-Дурочка в какой-то момент спохватилась, убежала. Вернулась вся благоухая духами. Принесла и красную коробочку, протянула её Бекасу, чтобы тот понюхал.
— У-у-у-у! — сказал Бекас, — Ну-у-у, что ты! Обалдеть!
Ленка-Дурочка села за стол напротив Валентины и Бекаса и смотрела то на неё то на него.
Когда разговор Егорыча о кормах и погоде стал иссякать, Бекас спросил:
— А что, весы-то у тебя есть в хозяйстве? Нам бы отмерить кой чего.
— А как же! Имеются.