— Ну, это ясное дело! — Кэйдар рассмеялся. — Ты мне, главное, воинов моих корми получше, а рабов потом пусть хозяева откармливают. А насчёт воды это хорошо, что предупредил. С утра и отправим на разведку…
Это ещё полдня потеряем, пока заправимся. А может, и больше…
Лил закончил перевязку, отошёл в сторону. Кэйдар сам справился с застёжками лёгкого паттия, хоть и видно было, что каждое движение причиняет ему боль. Он продолжал довольно улыбаться, таким Лидас его уже давным-давно не видел. С тех пор, пожалуй, как Правитель дал «добро» на организацию этого похода.
— Ну, остаёшься на ужин? Я, вон, даже Лила пригласил. Вы ведь согласны, правда же? — Врач, собирая все свои инструменты и бинты, укладывая баночки с мазями, немного растерянно и испуганно улыбнулся. Улыбка на его узком костистом лице вообще была редкой гостьей.
— Нет! Я ещё одно дело не уладил. — Лидас поднялся с широкого удобного кресла, явно намереваясь уходить.
— И какое же? Разве мы не всё обсудили?
— Кэйдар, отдай его мне! — потребовал резко, с вызовом, как никогда ещё не обращался к брату жены.
— Кого? — тот удивлённо вскинул брови, не понял, о ком речь.
— Раба того. Гребца…
— Он что, ещё живой? — Кэйдар поморщился с разочарованием. Лидас кивнул в ответ. — Зачем тебе? Я приказал его казнить. Он убить меня хотел… Таких щадить нельзя ни в коем случае. И вообще… Какой в этом смысл? Да и не отменяю я свои приказы обычно…
— Я хочу его… Для себя лично…
— О! — Кэйдар рассмеялся. — Если б ты взял себе одну из женщин, я б ещё понял… Но этот варвар?
— Нет! Ты неправильно понял. Ну, вообще-то, я же имею право взять себе что-нибудь из общей добычи, — Лидас говорил, глядя Кэйдару в глаза, будто со стороны себя слыша, и сам поражался своему упрямству. Никогда с ним такого не было. Это и Кэйдар почувствовал. Может, потому и уступил так легко, не допытываясь больше.
— Да забирай, конечно! Я видел — это падаль уже. Еда для мух! Всё равно подохнет. Если уже не подох…
— Ну, тогда ладно, пойду я, — Лидас заторопился. — Лил, зайдёте ещё ко мне сегодня перед сном, хорошо?
Врач кивнул, а Кэйдар недовольно скривился. «Меня и раба этого — одному врачу лечить?! Ну, это уже слишком!» Но вслух ничего не сказал, промолчал.
Часть 2
Если б Хатха осталась живой, она бы пожалела. А так… Ни с кем другим Ирида не решилась поделиться своим горем. Да и сами они всё прекрасно понимали.
Выплакалась украдкой, плакала до тех пор, пока не устала. А тело всё ещё помнило его грубые сильные руки, и следы от них появились на запястьях, и болели губы, которые он целовал силой.
Грубое животное! Разве такого можно назвать человеком? В конце концов, перед ним не скотница, а дочь царя, как он сам сказал «царевна».