Лидас ответил не сразу, задумался, оказалось, прошлое вспоминал:

— У вас не принято так, я знаю. А у нас, у иданов, на восьмой год со дня рождения делают подарок: хорошего воина из пленных врагов…

— Разве хороший воин может попасть в плен? — Кэйдар перебил, изумлённо вскидывая брови. В этом вопросе звучало лишь удивление — не насмешка, поэтому Лидас не замолчал, продолжил дальше:- У меня был Ви́лат. Варвар из горных вилатов. Сейчас этого племени уже нет, всех их выбили вайдары. Но тогда… Он хорошим охотником был. Мы с ним вместе столько троп прошли…

— И твой отец не боялся отпускать тебя с рабом? А если б он?..

— Нет! Ты что?! — Лидас оживился. Вообще-то он всегда был сдержан в проявлении эмоций, но в эту минуту изменился до неузнаваемости. — Он же меня тогда, — помнишь, я про кабана рассказывал? — на руках через перевал тащил…

Нет, он, Вилат, преданным был… Почти, как друг… Ты не знал его просто… А по следу как шёл! А стрелял из лука! Он ведь и молодой совсем был тогда… Моложе меня сейчас…

— А почему был? Теперь-то он где?

Лидас поджал губы, глаза тёмные, ничего в них, кроме тоски, и свет фонаря в зрачках дробится на осколки. Опять серьёзный стал, сжатый, ни одной мысли на лице не прочитаешь.

— Казнили его за попытку к бегству… Отец приказал…

— Ну вот, — Кэйдар изумлённо выдохнул. — Я всегда говорил: рабы, как волки, как ни прикармливай, как ни заботься, а при случае всё равно сбежать попробует.

Лидас на эти слова никак не отозвался, смотрел куда-то левее, но не на маяк, смотрел так, будто ничего перед собой не видел, таким напряжённо-серьёзным был его взгляд.

— Так ты думаешь этого тоже приручить? — Кэйдар повёл плечом, будто указать хотел на варвара. — Так это ж не волк, собака это беззубая… Ему уже охоту бунтовать отбили. По моему приказу… — Кэйдар рассмеялся.

— Нет, он уже ручной, — Лидас не воспринял его слова как шутку, говорил серьёзным тоном. — Я его кормил два раза — и он меня уже слушается. И кличку свою хорошо знает…

— Да? И как же ты его назвал?

— Виэл. Как обычно, по названию племени…

— А если сбежать попробует, тоже казнишь?

— А куда ему бежать? И зачем? Он же ничего не помнит. Даже разговаривать разучился…

— Да? Так такой раб и вправду, как собака. Ходить следом, выполнять приказы, есть, когда дадут, и, главное, не трепаться с другими без меры. — Кэйдар опять рассмеялся. — Да, хорошую ты приобрёл себе игрушку…

* * *

Айна считала себя женщиной умной и здравомыслящей. В любовь, например, она не верила вовсе. Пять лет супружеской жизни давали ей на это право. Конечно, в шестнадцать, и даже в первую половину семнадцатого, — как раз до замужества — как и все молодые девушки, принцесса жила тайной надеждой, что ей-то в семейной жизни повезёт больше, чем другим женщинам Империи. Одно только право рождения чего стоило. А красота, которой щедро одарила при рождении мать? А воспитание? Все эти козыри были на её стороне в борьбе за лучшую жизнь. А что́ она получила в итоге? Варвара-мужа в ходе очередной деловой связи Отца-Воплощённого. Император легко поставил ставку в лице единственной законной дочери, чтоб только получить в качестве доминиона маленькую горную страну иданов.