Поставки для промышленности рассмотрены в трех коротких параграфах. Указывается, что должны предъявляться следующие требования: строгий контроль над управлением, ценами и распределением, центральное межрегиональное руководство и восстановление экономики на основе «общенациональных экономических принципов».

Следующий пассаж, в котором шла речь о технических финансовых проблемах, стал единственной продуманной частью этой статьи. В нем приводятся хорошо подкрепленные аргументы, показывающие отсутствие средств платежей, что вело к спросу на централизованное решение; в нем также затрагиваются такие важные вопросы, как признание рейха в качестве «дебитора» и «кредитора».

Раздел «Труд и социальные гарантии» — единственный вклад во все, что действительно было сделано ведомством Зельдте, — гласит, что все важные вопросы должны быть урегулированы по единому образцу и при централизованных договоренностях. Утверждается, что требования должны быть следующими: гарантия продолжения обмена трудовыми ресурсами и гарантия занятости. Социальному страхованию здесь придается «исключительная важность».

После этих глубоких размышлений финальная и самая длинная часть этой большой статьи состоит из настоящего винегрета требований самой разнообразной сущности и размеров: проблема беженцев, воссоединение семей, благополучие молодежи, контроль жилищных условий, восстановление средств связи, запуск предприятий водо-, газо- и энергоснабжения, поставок угля, нелокальные компенсации, поддержание законности и порядка, телекоммуникации, поездки чиновников, административные расходы, центральное финансовое урегулирование, возобновление занятий в школах, издание газет, использование радиостанций — действительно полный справочный перечень, составленный в полном беспорядке. Фактически этот первый правительственный меморандум типичен для самого правительства — кустарного и не имеющего четкой цели.

Несколько строчек о деятельности отдельных департаментов, результат длительных исследований, только укрепляют это впечатление. В некоторых случаях сюда включены и памятные записки и предложения, исходившие из ОКВ, поскольку, как говорил Руксу Дёниц, он использовал ОКВ для решения определенных гражданских задач, которые ОКВ принимало с радостью, так как рассчитывало на возможное исчезновение правительства. Координация этих действий осуществлялась посредством ежедневных министерских совещаний при Шверине фон Крозиге, на которых генерал-майор фон Трота присутствовал в качестве офицера связи ОКВ.

Вступительные дискуссии на эту тему между представителями оккупационных держав и членами временного правительства состоялись 12, 13 и 14 мая. Германскую сторону представляли министр Бакке и его государственный секретарь Рикке; состав делегации союзников менялся. Первыми стали переговоры между Бакке и британскими офицерами вечером 12 мая. К удивлению немцев, Бакке доложил, что британцы высказались в пользу создания центрального министерства продовольствия и сохранения существующих организаций. Это полностью соответствовало бы немецким намерениям, потому что во всех переговорах тактика Бакке и Рикке была простой: они обращали внимание на трудности и обиды, а для того, чтобы справиться с ними, рекомендовали организовать централизованное управление и быстрейшее возобновление контактов со всеми еще существующими организациями. Бакке и Рикке подчеркивали, что, если в долгосрочной перспективе ситуация с продовольствием будет оставаться плохой, могут возникнуть такие серьезные последствия, как мятежи, эпидемии и моральная деградация населения.

По большинству вопросов отправной точкой служило «исключение сельскохозяйственного региона [Германии] к востоку от Эльбы с избыточным производством продовольствия». «К востоку от Эльбы» и «к западу от Эльбы» были ходовыми фразами. К записке о дискуссии с англо-американскими представителями 13 мая Бакке приложил таблицу, демонстрирующую «влияние на продовольственное положение отсутствия районов к востоку от Эльбы». К востоку от этой реки проживало 30 миллионов немцев по сравнению с 55 миллионами, что находились к западу от этого рубежа. Сбор хлебных злаковых культур на западе, однако, составлял только 41 % от общего объема, а картофеля — 42 %. На 65 % населения Германии, живущего на западе, приходилось только 58 % крупного рогатого скота (56 % молочных коров) и 53 % поголовья свиней.

Поэтому в качестве первоначальной продовольственной помощи Бакке потребовал ввоза до сбора следующего урожая около 400 000 тонн зерна и 500 000 тонн картофеля. Он также обратился к управлявшей Германией военной администрации (четырех держав-победительниц. Позже, в июне 1945 г., было решено, что верховная власть в Германии на период выполнения ею основных требований безоговорочной капитуляции будет осуществляться Контрольным советом из четырех главнокомандующих вооруженными силами СССР, США, Англии и Франции. Каждому главнокомандующему помогал политический советник. Решения Контрольного совета должны были приниматься единогласно. — Ред.) с просьбой дать указания на то, чтобы, кроме некоторых норм, которые явно должны быть упразднены, все продовольственное законодательство оставалось бы в силе. Бакке предложил ввести ужесточение наказаний за спекуляцию на черном рынке. Нужны были новые указы о незамедлительном возобновлении деятельности «всей продовольственной организации на уровне провинций, районов и муниципалитетов, включая экономические ассоциации». Бакке отмечал также, что все данные необходимо собрать вновь, потому что в результате войны ни один из суммарных показателей не может быть признан достоверным. Хотя это и было оправданно, но выглядело как маневр с целью продления существования германской администрации.

Бакке также утверждал, что распределение всего необходимого должно происходить исключительно через административные каналы, но должно рассматриваться как еще один тактический маневр. Он обращался с просьбой сохранить унифицированную карточную систему распределения продовольствия в нынешнем виде. Для решения текущих проблем Бакке предлагал меры, уже содержавшиеся в памятной записке: использование всех запасов предметов снабжения вермахта, в особенности лошадей, автомобилей и сельскохозяйственной техники; освобождение всех немецких солдат, ранее использовавшихся в сельском хозяйстве или пищевой промышленности; возобновление работы средств сообщения и продовольственных предприятий; снабжение углем, энергией, удобрениями и горючим.

14 мая состоялась «частная» беседа Рикке с заместителем Рукса генералом Льюисом. Почему ее отнесли к категории «частных», неясно, — возможно, Льюис считал, что Рикке станет высказываться более открыто. Однако последний всего лишь настаивал на быстром восстановлении пищевой промышленности, поддержании контроля за ценами и рационировании продовольствия, призывал к срочному сбору необходимых данных и заявлял об «абсолютной необходимости централизованного управления пищевой промышленностью». Он также просил о возобновлении контактов между министерством и подчиненными органами и большей свободе передвижения для старших чиновников. По требованию Льюиса правительство в тот же день подало официальную заявку по всем этим пунктам (за подписью Критцингера); в ней всего лишь повторялись старые аргументы с добавлением ссылки на возможные хлебные бунты и опасность распространения эпидемий.

Статс-секретарь при министерстве внутренних дел Штукарт также принял участие в работе над продовольственной проблемой, когда на министерском совещании обнаружилось, что обычный рацион придется сократить наполовину. Он потребовал от начальника медицинской службы вермахта генерала Хандлозера подробных данных о количестве калорий, необходимом для поддержания здоровья человека, и делал акцент на ужасных последствиях от недоедания:

1. Снижение трудоспособности вплоть до полного физического истощения.

2. Снижение физической способности к сопротивлению инфекциям, ведущее к серьезной опасности эпидемий.

3. Хлебные бунты и моральная деградация.

Штукарт воспользовался этим, обращая внимание на такие наиболее опасные заболевания, как тиф, дизентерия и менингит, и прибавляя к этому возросшую детскую и старческую смертность, увеличение количества случаев венерических заболеваний и всех форм радикализма.

Йодль тоже проявил озабоченность по поводу питания немецкого народа, напоминая многочисленные предложения ОКВ по освобождению немецких военнопленных для использования в качестве рабочей силы; он был готов предоставить на сельскохозяйственные нужды имеющиеся запасы азотистых веществ (прежде всего это селитра, которая может использоваться и как удобрение, и как основная составляющая взрывчатки) (аммонал, аматол и др. — Ред.). Великолепную возможность в снятии напряжения в ситуации с продовольствием в Германии Йодль видел в скорой репатриации бывших пленных из стран Организации Объединенных Наций. Он привлек внимание к задержке отъезда из Германии польских, югославских и румынских пленных. Ускорение их отсылки, утверждал он, «даст существенное облегчение положения с продовольствием в Германии» и станет «ценным вкладом в отведение угрозы продовольственной катастрофы».

Не только Йодль мечтал избавиться от бесполезных ртов. Например, в меморандуме Торговой палаты Фленсбурга обращалось внимание на большое количество беженцев в Шлезвиг-Гольштейне; их делили на три категории: беженцы из западных районов Германии, тех, кто бежал с территорий между Эльбой и Одером, и, наконец, выходцев с земель к востоку от Одера. Их следовало переселить как можно быстрее в этом порядке приоритетности. Напротив последней категории кто-то из весьма проницательных лиц начертал на полях: «Куда?» (Действительно, все германские земли к востоку от Одера были отданы Польше (кроме небольшой части Восточной Пруссии с Кенигсбергом (Калининградом), отошедшей к СССР). Немцы также были вынуждены покинуть Чехословакию и, в значительной степени, другие страны Восточной Европы. — Ред.) Абсолютный эгоизм людей, которые были в основном ограждены от ужасов войны, проявился в предположении, что следует запустить неработающие предприятия, а новое строительство запретить.

Это лишь одна иллюстрация того, в чем люди были действительно заинтересованы в то время. Большинство думало только о себе и своем материальном благополучии; рейх «был для них Гекубой», как выразился Шверин фон Крозиг.

Видимо, больше не было конкретных предложений и никакого сбора подробных данных о глобальной ситуации с продовольствием. 15 мая Бакке прилетел в штаб Эйзенхауэра для дискуссий и там был арестован. В его отсутствие делами продовольственного ведомства занимался Рикке, который несколько раз встречался с Контрольной комиссией. Даже позже, когда он стал заключенным в Оберурзеле (к северо-западу от Франкфурта-на-Майне) в Таунусе (низкий, до 880 м, горный хребет. — Ред.), с него все еще спрашивали документы и памятные записки. Однако, кроме этих спорадических дискуссий, временное правительство сделало на продовольственном фронте мало стоящего.

Дёниц говорит, что Шпеер и Дорпмюллер считали, что системы связи и транспорта могут быть восстановлены в короткий период — за шесть недель. Однако никаких конкретных планов на этот счет временное правительство в Фленсбурге не выработало. И вряд ли стоит этому удивляться, потому что Дорпмюллер и его статс-секретарь Ганценмюллер, которые, как уже говорилось, расположились в Маленте, не откликались на вызовы в Контрольную комиссию для обсуждения этих вопросов вплоть до 19 мая. 20 мая у Дорпмюллера состоялась беседа с представителями советской комиссии по поводу реконструкции системы сообщений в Восточной Германии. Вскоре после этого он вылетел в штаб Эйзенхауэра. На короткое время ему было поручено заняться реорганизацией германской транспортной системы, но вскоре он скончался.