- Маму коробило от некоторых высказываний, и я сорвался, как идиот, оставил тебя там… А Нуца, по большому счету - сокровище, Гоша… Знаешь, чем определяется отношение к невестке? Тем, как она относится к сыну и внукам. Остальное - мелочи. И ты... когда любишь - прощаешь многое... да не замечаешь просто!
- Спасибо, бать. А деньги я потом отдам, - отбился Георгий.
Наверное, это было уже слишком на один день… Нужно было отоспаться, хотя бы со снотворным. Даже в поезде не спалось, хотя никто не мешал – ехал один, в СВ. Чтобы не нахватать заразы…
Засыпал и думал, что странно это – раньше говорил «папа», когда был маленьким и в школе еще… Потом стало стремно. Начал «батять»… Отец был не против, но он же и маму - не мамой звал, а мамулей… странно. Почему так?
Глава 14
Способы приведения в сознание в наших мирах не особо отличались и один из них – вода. И по морде еще можно… ну хоть не со всей дури. Медленно вытирая лицо и приходя в себя, я слушала, что говорил мне Дешам:
- Распеленали от ремней и прямо в койку. Должен уже проснуться. С ним сейчас Ланс, - задумчиво смотрел он на меня.
- Хлопнулась… - виновато призналась я.
- Я заметил… Мари! Нам нужно говорить, но это потом - позже. А сейчас у вас есть возможность просить у командира все, что нужно… из необходимого, конечно, - уточнил он.
- Какая жалость! А то сразу мысли о бриллиантовом колье, - ворчала я, стаскивая с волос мокрую косынку: - Зачем вы так со мной - целое ведро…?
Поливали меня еще на улице, потом унесли в шатер и уложили на постель. С волос натекло. Я вяло соображала - теперь тащи матрас на улицу, суши его. Но вряд ли до ночи высохнет. И так живенько это все представилось, и так угол свой захотелось - чтоб закрывался на надежный засов и чтобы элементарные удобства… Сколько еще такой «туристической» жизни я выдержу?
Громкий мужской стон заставил очнуться от посторонних мыслей. Прислушалась к себе – ну… перенапряжение, жара, нервы – объяснимо, но все равно неприятно. Я даже в морге всегда хорошо держалась и на гнойных перевязках, а тут…
Отжала волосы и прихватила их на затылке все той же косынкой. Пальцы чувствовались слабыми и даже подрагивали. А я держала ими скальпель… Я! Видел бы меня… Кто у нас молодец, Георгий Зурабович? А наша Маня молодец! В глазах посветлело, я заулыбалась… Дешам скупо улыбнулся в ответ и стал совсем похож на Жана Рено. Кивнул в сторону лазарета…
Картина нам открылась странная - на грудь больному навалился и крепко обнимал его Ланс. Наверное, у меня глаза на лоб полезли.
- Рвался вставать, - посмеивался парень. И легко так, весело, поблескивая глазами, объяснял: - Я держу и говорю – лежи, дядя! Мне не один день вставать не давали.
- Ну что вы, голубчик? – подошла я к больному и заглянула в мутноватые еще беспокойные глаза: - Нельзя вам вставать, ни в коем случае! Даже мочиться вам помогут – будете пока лёжа. Найдёшь потом кувшин, Ланс или… да тот же котелок. И не слишком напрягай ногу, тебе еще нельзя на неё ступать. Вам очень больно? – допрашивала я больного. И тут пришла еще мысль: - А давайте проверим вашу память после наркоза? Вот как вас зовут, голубчик? А какой сейчас год? Как зовут нашего монарха?
Мужчина выглядел не очень - лицо осунулось, заострилось, даже усы поникли, но пытался улыбнуться:
- Ну что вы, мадам? Я все помню… Болит уже не так сильно. Но лучше бы совсем не болело.
- И не будет, если будете слушаться. Терпите, голубчик. Такие полнокровные, большие мужчины, как вы, переносят болезненные тяготы чуть труднее. Не усугубляйте, пожалуйста – не вставайте. И пить нельзя сразу после наркоза, может стошнить, а то и еще чего хуже… Ланс, смачивай ему губы мокрой чистой ветошью. Пить не давать! Я скажу, когда будет можно.
- Мари, - придержал меня за локоть Дешам, - сейчас мы с вами выйдем наружу… там нас ждет командир. Говорите только о медицине. Улыбайтесь. И постарайтесь потом быстрее уйти к больному. Я рядом – помните.