Пролог

Дверь приоткрылась, впустив сноп света из ярко освещенного коридора, и в палату вошли две женщины в медицинских костюмах. Одна из них чуть задержалась у входа, потом щелкнула тумблером, включая основные лампы и направилась прямо к койке… не совсем правильное определение – специальной медицинской кровати, вмонтированной в аппаратурный блок. Кровать-кресло - оборудование из последнего ряда медицинских разработок: электрическое туалетное устройство, функция переворачивания больного, противопролежневый матрас, комплект для мытья головы, удобно устроенное судно, надкроватный столик…

Есть в этом мире такие вещи – специальные, продуманные и очень дорогие, при мысли о возможности воспользоваться которыми нормальный человек покроется холодной испариной.

- Сейчас я выключила камеру, но потом она будет включена постоянно. На пост картинка не передается, но просмотреть ее можно в любой момент.

- Да, это мне понятно… - внимательно осматривалась вокруг высокая и крепкая, лет тридцати на вид, медсестра.

Ее взгляд быстро обежал крашеные в бледно-салатовый цвет стены палаты, кушетку в углу возле двери, тихо гудящий и мерцающий слабыми огоньками индивидуальный монитор для контроля гемодинамики, кислородный концентратор, электронную капельницу... и остановился на щуплом женском теле, лежащем на кровати. Почти плоская грудь слабо и часто вздымалась под простыней, лицо было спокойно... как во сне. Вспомнились скупые факты инструктажа – тридцать шесть лет, алиментарно-дистрофическая кома стабильно почти четыре месяца. Прогноз? Скорее, сомнительный, чем благоприятный.

- А рефлексы? – не отводила она взгляда от впалых щек, острых скул и темного ежика коротко стриженных волос на голове больной. Короткие - отметила для себя – легче будет мыть.

- Все, присущие коме средней тяжести… мозг жив. Но да… будьте внимательны, как обычно возможны судороги тянического типа и остерегайтесь апноэ, - отозвалась старшая медсестра отделения, - Светлана, вас рекомендовали, как грамотного работника с большим опытом ухода за тяжелыми больными. Специалиста только такого уровня и нанял бы сам Шония. Не подведите меня.

- А ваш - местный персонал? – осторожно поинтересовалась медсестра.

- Девочки загружены до предела, недавно еще одну забрали, - расстроено отметила женщина, - я вот на пенсию собралась да так и собираюсь уже третий год. Вот за это все, - коротко кивнула она на окружающую обстановку, - платит сам Георгий Зурабович.

- Так женщина – его родственница, – понимающе кивнула медсестра.

- Нет… можно сказать - любовь всей жизни, - медленно протянула старшая и, будто очнувшись, опять ровно и спокойно объяснила:

- Это я так… чтобы вы понимали уровень ответственности. Если, вернувшись из поездки и просмотрев записи… да просто обнаружив в состоянии Маши признаки ухудшения…

- Ни в коем случае! - возмутилась новая сиделка, - ничего такого не будет. В смысле – все, что от меня зависит, - уточнила она.

- Хорошо, очень надеюсь, что не подведете меня. Да, - вспомнила она, - вот тут - в контейнере очищающие средства, мази и салфетки. Так… что еще? Все протокольные процедуры проводить неукоснительно. Помните о видеосъемке?

- Людмила Андреевна… ну, могли бы уже и не напоминать, в конце-то концов! - обиделась медсестра и уточнила для себя: - Так это его жена?

- Нет… жена жива и здорова. А Маша работала сначала в травме, потом здесь, - задумалась она, подсчитывая в уме: - Пятнадцать лет… почти пятнадцать. Она операционная сестра. Лучшая в области бригада – Шония... Антон Гришин анестезиолог, тоже очень грамотный, Маша – всегда собранная, спокойная, дисциплинированная. И ассистирующий… тут всегда куча желающих, но на сложных всегда работали со Станиславом Олеговичем. А вы тоже, наверное, слышали об этих уроках Шонии?

- Нет, если честно, - не смутилась медсестра, - не мой круг интересов. А сейчас с кем он оперирует?