Давид Бекер быстро спустился с крыла по насыпи. В руке он держал металлическую банку с копией короткой хроники Мириам Бернштейн. Банка была завернута в промасленные тряпки и пластиковый пакет. Заметив у подножия насыпи подходящее место, Бекер с помощью алюминиевой стойки выкопал небольшую ямку. Он считал эту затею бесполезной, но Мириам так настаивала… Держалась она храбро, не боялась смерти, не впадала в истерику, но, похоже, слегка зациклилась на этой хронике, поэтому Бекер решил, что лучше ей не перечить. Он положил банку в яму и поспешно засыпал ее. А сам бортовой журнал, содержавший оригинал ее хроники, был спрятан под полом в салоне «Конкорда».

Бекер выпрямился и вытер руки. Ветер донес до него голоса двух арабов, которые перекрикивались между собой. До них было не более двухсот метров. Кто-то из израильтян выстрелил на звук голосов, и из темноты раздался крик боли. «Да, арабы будут в ярости, когда прорвутся сюда», — подумал Бекер. И все же он ничуть не сожалел о своем решении драться, да и от других не слышал слов сожаления.

Бекер двинулся к передней стойке шасси и обратился к Питеру Кану, который все продолжал чинить дополнительную силовую установку:

— Идем, Питер, уже поздно возиться с ней. Пошли в кабину.

Кан поднял голову, оторвавшись от работы.

— Для чего, черт побери? Когда они придут сюда, то пусть увидят Питера Кана, в поте лица трудящегося над этой гребаной установкой. Может быть, им станет жаль меня, и они дадут мне билет до Лидды.

Бекер улыбнулся.

— Ладно… тогда до свидания.

Кан посмотрел на него.

— Хорошо. До свидания, капитан.

Бекер повернулся и медленно поднялся по насыпи, не обращая внимания на свистевшие вокруг него пули.

Пройдя по крылу, он вошел в салон. В кабину ему пришлось пробираться между телами раненых.

В кабине Бекер уселся в кресло рядом с Мириам Бернштейн.

— Дело сделано.

— Спасибо.

Наступила долгая пауза, которую в конце концов нарушил Бекер.