Риш обернулся, и они медленно побрели по пыли.
— Я все понял из твоего разговора. Но теперь это уже не имеет значения.
— Но если он дозвонился…
— Я сказал, не имеет значения!
Хамади отвернулся. Все больше и больше он убеждался, что их дороги расходятся. Если сейчас уйти в темноту, то он останется в живых и увидит, как солнце взойдет в Персии. Но он не мог сделать этого, как не мог и убить Риша.
Джон Макклур наблюдал за зелеными трассерами, взлетавшими от подножия стены к его окопу.
— Что ж, значит, путь вниз закрыт. — Он вставил в барабан своего револьвера последние два патрона. — Ну так как, полковник, ты уже научился говорить по-арабски: «Доставьте меня в американское посольство»?
Ричардсон надел свой голубой китель, тщательно разгладил его и застегнул на все пуговицы.
— Сейчас мы должны быть очень внимательны, Макклур. Любое неосторожное слово или жест могут стоить нам жизни.
Макклур крутанул барабан револьвера.
— Почему ты сделал это, Том?
Ричардсон поправил галстук и тщетно попытался стряхнуть пыль с плеч кителя.
— Я спросил, почему ты сделал это?
Ричардсон посмотрел на Макклура, в тесном окопе их разделяло совсем небольшое пространство.
— Сделал что?
Макклур закончил возиться с револьвером, он был готов к стрельбе.
Ричардсон отыскал фуражку и стряхнул с нее песок. Потом опустил взгляд и увидел направленное на него дуло огромного револьвера.
— Из-за денег. У меня слабость к дорогим вещам.
— Сколько денег, Том?
— Ровно миллион. Американских долларов.