Куперсон идет к дому. Он снимает шляпу, поднимаясь по ступеням на крыльцо.
ПИКМАН. Помощник.
КУПЕРСОН. Шериф.
КУПЕРСОН (продолжает). Кто-нибудь приходил с новой информацией?
ПИКМАН. Нет. Многие приходили с соболезнованиями, но никто не сообщил ничего нового. У тебя?
КУПЕРСОН. Филис Крэнстон говорит, что ей показалось, будто в буре кто-то переговаривается, и Синди Уотерфорд говорит, что видела, как мимо кто-то прошел под дождем.
ПИКМАН. И все?
КУПЕРСОН. Как держишься?
ПИКМАН. Не очень хорошо. Думал о том, как найти тех, кто это сделал… и о ней. Только об этом, две мысли, то одна, то другая.
ПИКМАН (продолжает). У меня к тебе вопрос.
КУПЕРСОН. Да?
ПИКМАН. Ты веришь в Бога.
КУПЕРСОН. Верю.
ПИКМАН. Когда я утром был на холме — копал могилу жены — я видел радугу.
ПИКМАН (продолжает). Я хороню жену рядом с нашей пятилетней дочуркой… а в небе — самая красивая радуга, что я видел. На короткий миг — забыв, что Вэл мертва — я хотел ее позвать. А потом до меня в двадцатый раз за утро дошло, что ее больше нет. А радуга все так и висит, улыбается… дразнит, пока я копаю яму, чтобы похоронить всю свою жизнь.