Дым над кузней Анна увидела издалека: видно, работа кипела. Едва глаза продрали, и сразу к горну. До завтрака.
И в самом деле, все Кузькины помощники во главе с ним самим столпились вокруг наковальни. Но это явление привычное. Анну другое поразило.
Во-первых, на этот раз в центре всеобщего внимания находился не племянник, а незнакомый мальчонка чуть постарше Сеньки – видимо, как раз тот самый Тимофей. Он что-то делал, позвякивая инструментами и объясняя окружающим, а те зачарованно следили за его руками и время от времени задавали вопросы. А во-вторых, в этом избранном обществе ценителей кузнечного дела Анна, к собственному удивлению, обнаружила Ельку, которой, строго говоря, положено было сейчас находиться на зарядке с остальными девками. Младший девичий десяток сразу же по собственному желанию подхватил это начинание и выказывал на занятиях редкое рвение и старание, а тут, небывалое дело, сама «десятница» отлынивает! Хотя при этом одета как раз для зарядки – в порты.
Вся компания оказалась настолько увлечена тем, что делал пришлый малец, что появление боярыни оставалось незамеченным до тех пор, пока она, уже стоя за их спинами, не вопросила:
– А что, Евлампия, зарядка уже закончилась?
Елька, застигнутая появлением матери врасплох, ойкнула при звуках ее голоса и присела, втянув голову в плечи, но Анна уже повернулась к племяннику:
– Это и есть вчерашний найденыш? Кузьма, что ж ты порядок нарушаешь? Его сначала Юлия должна осмотреть, а ты его сразу к работе приставил. Да еще и голодного.
Кузька к появлению тетки отнесся спокойно и, судя по всему, никакой вины за собой не чувствовал. Он уже собрался обстоятельно ответить, даже рот приоткрыл, но внезапно мальчонка, на которого Анна даже не смотрела, вякнул от наковальни:
– Это я… сам… Не знал, что нельзя…
– Что? – Анна, да и все остальные, включая Ельку, повернулись в его сторону. Мальчонка слегка смутился, но смотрел прямо Анне в глаза – впрочем, не дерзко, а, скорее, слегка виновато. Вздохнул и пояснил:
– Я не нарочно…
– Что значит, не нарочно? – скорее машинально, чем осмысленно, спросила Анна и тут же поправилась: – Разве ты что-то негодное сделал? – и повернулась к Кузьке. – Кузьма? Что тут у тебя творится?
– Да годное он сделал, еще какое годное, тетка Анна! – усмехнулся Кузька. – Глянь, как сережки починил!
– Какие еще сережки?.. – боярыня хотела было отмахнуться, сейчас ее интересовало совсем другое, но увидев, что именно протягивает ей на ладони племянник, не смогла сдержать удивление. – Это чьи такие?
Ничего подобного она раньше не видела. Не только в крепости – вообще. А уж толк в украшениях она знала и как женщина, и, что не менее важно, как купеческая дочь.
– Да Анькины это, тетка Анна, – пояснил Кузьма. – Видишь, какие теперь стали? – и почему-то замялся. – Ну, мы тут… Решили их… Это…
Неожиданно голос подала Елька:
– Сережка сломалась, мам. Я у Аньки их взяла, померить только. А она упала и сломалась. Я сюда пришла, чтобы Кузька починил, а его не было. Зато Кузнечик… ой, Тимка… смотри, мам, как хорошо сделал – лучше, чем было, – затараторила она, умильно глядя на мать. – Может, Анька теперь ругаться не станет?