– Ты долго мучился? – внезапно выпаливаю я.

Он склоняет голову набок:

– Что, прости?

– Когда тебя убили. – Губы дрожат. Я потираю их, но мне никак не удается успокоиться. – Ты долго му… – Горло сжимается.

Merde, опять душат слезы. И я не могу их остановить. Потому что больше всего на свете меня мучила мысль, что отец мучился, когда его ударили ножом.

Глаза отца наполняются болью.

– Бастьен… – Он вздыхает и качает головой. – Это лишь короткое мгновение среди миллионов других. И когда я думаю о своей жизни, то не вспоминаю свою смерть. – Он хмурит брови. – Надеюсь, у тебя остались и другие воспоминания.

Я вытираю рукой нос:

– Конечно остались. Я даже представить себе не могу более счастливое детство.

Отец с трудом натягивает улыбку. Неужели он мне не верит? Он подходит ближе и обхватывает мое лицо своими большими руками скульптора.

– Я благодарен за то время, что мы провели вместе. И невероятно горжусь тобой. Ты провел трудные юношеские годы, воспитывая себя… и заботясь о своих друзьях. Но я хочу, чтобы ты начал думать не только о выживании. – Он слегка склоняет голову, чтобы мы могли смотреть друг другу в глаза. – Спасибо, что ты приложил столько сил, чтобы почтить мою жизнь, сынок. Но я хочу, чтобы ты наслаждался своей.

Сделав вдох, я киваю со всей серьезностью.

– Понимаю. И обещаю, что так и сделаю.

Я оглядываюсь на Аилессу. Она стоит в нескольких шагах от нас. От ее нежной улыбки в груди разливается тепло.

– Отец, я хочу тебя кое с кем познакомить.

Она поджимает губы и, разгладив юбку, подходит к нам.

– Здравствуйте.

Я беру ее за руку и переплетаю наши пальцы.

– Отец, это Аилесса.

Он хитро улыбается мне: